Михаил Скобелев - Стою за правду и за армию!

– Мне приказано генералом Скобелевым перевести вас за реку Вид и сдать другим командам, которые препроводят вас в Россию и от которых вы получите все необходимое. Хотя вас будет сопровождать очень малая часть всадников, но вы со всех сторон окружены нашими войсками, и потому всякая мысль о побеге бесполезна. Передайте вашим товарищам, чтобы они двигались в полном порядке и исполняли все приказания конвойных. За всякую же попытку к побегу или сопротивление – виновный будет немедленно убит.

Старшие, которым передали мои слова, понимавшие по-русски, почтительно сняли фески и ручались, что все будет в порядке… Разойдясь по сотням, они сейчас же сообщили мои слова остальным солдатам, и вся эта многотысячная толпа заколыхалась, готовясь к движению. С небольшой возвышенности мне хорошо виден был весь громадный лагерь когда-то грозной для нас турецкой силы, находившейся теперь в полной нашей власти… И будь это несколько веков тому назад или даже и теперь, но где-нибудь в африканских или азиатских дебрях, и этих военнопленных ожидала бы если не смерть, то вечное рабство, позор, унижение!.. Теперь же они совершенно спокойны, многие даже очень довольны: каждый знал, что при настоящем положении у него гораздо больше шансов вернуться домой, к своему очагу, чем в том случае, если бы попытка Османа прорваться удалась… Тогда предстояли бы новые сражения, новые страшные испытания и новые шансы форсированным маршем попасть в рай Магомета, о котором турки хотя и мечтают, но не особенно охотно, кажется, туда отправляются. Каждый из пленников отлично знал, что рано или поздно война кончится и из России их отправят обратно на родину.

Несомненно, что для начальника плененной армии, для того лица, которое приказывает выкинуть белый флаг, факт сдачи составляет крайне тяжелое явление: помимо нравственной, это лицо подвергается большею частью и известной легальной ответственности, не говоря уже об общественном мнении [210], и только тогда, когда будет доказано, что другого выхода из критического положения не было, что нужно или гибнуть почти всем, или сдаваться (например, положение Османа-паши), общественное мнение может еще оправдать капитуляцию. В большинстве же случаев на месте ответственного начальника лучше пустить себе пулю в лоб или, что благородней, во главе отряда ринуться вперед, чем отдавать врагу свое оружие. Нижний же чин почти всегда выигрывает от этого!

Через полчаса я подал сигнал движения и поехал впереди с восемью казаками. Оглянувшись назад через некоторое время, я увидел длинную и густую колонну фесок, вытянувшуюся по шоссе. Только кое-где мелькали между этою, когда-то грозною массой наши верховые казаки с пиками.

Через несколько времени я встретил главного героя 28 ноября – генерала Ганецкого.

– Ваше превосходительство, – подъехал я к нему, взяв под козырек, – генерал Скобелев приказал мне перевести всех пленных за реку Вид. Конвоирует всего одна сотня, что крайне недостаточно. Необходимо назначить хоть батальон пехоты…

– Хорошо, можете ехать обратно – я распоряжусь относительно конвоя, – сказал генерал.

Я вернулся восвояси.

Помощником своим и полицмейстером города Плевны Скобелев назначил командира Углицкого полка полковника Панютина – веселого, симпатичного и энергичного человека. Последний деятельно стал хлопотать о приведении в порядок города, о скорейшей уборке тел, о расквартировании наших войск и свозе оружия пленных. Орудия были отвезены за город и расположены близ Софийского шоссе, ружья и патроны сложены в самом городе. Панютину пришла счастливая мысль вооружить свой полк этими ружьями (системы Пибоди), которые, несомненно, были гораздо лучше наших, Крынка. Мысль свою Панютин высказал Куропаткину, а последний Скобелеву. Сообща вопрос этот решен был в утвердительном смысле, и Скобелев, съездив в главную квартиру, получил на это согласие Главнокомандующего. Панютин был очень доволен, что мысль его была применена к делу.

– Вы не особенно-то радуйтесь, – заметил ему на это Скобелев. – Ваш полк я постоянно буду посылать вперед вместо стрелков, так как ружья теперь у вас гораздо лучше, чем в остальной пехоте…

– Что ж, я очень рад буду этому, ваше превосходительство! – совершенно спокойно отвечал Панютин.

Скобелев хотел перевооружить этими прекрасными ружьями всю свою дивизию, но побоялся, что снабжение патронами встретит некоторое затруднение.

– Вы смотрите, – сказал он на прощанье Панютину, – позаботьтесь, чтобы патронов было достаточно, а также не забудьте насчет вьюков!

В Плевне к Скобелеву заезжал прощаться корреспондент американской газеты «Нью-Йорк Геральд» Мак-Гахан [211], друг Михаила Дмитриевича еще по Хивинской экспедиции [212]. Он бывал еще у нас на Зеленых горах и проводил там целые дни. В штабе нашем он приобрел общее расположение, как чрезвычайно симпатичная, правдивая и трудолюбивая личность.

– Заехал к вам попрощаться, – обратился к нам Мак-Гахан, – теперь у вас делать нечего. Поеду в Бухарест, отошлю свои корреспонденции, а затем отправлюсь на Шипку, к Радецкому.

Мы расстались с ним самым дружеским образом и просили скорее возвращаться снова к нам. Вообще, Мак-Гахан сильно выделялся из среды других корреспондентов, которые нередко, собравшись вместе, говорили совсем не то, что хотели писать и что думали, стараясь как бы провести один другого… Мы, посторонние наблюдатели, часто от души хохотали над их дипломатическими маневрами друг перед другом.

Утром 5-го мы проснулись и с удовольствием увидели на крышах снег, выпавший за ночь и прикрывший хотя немного те безобразные картины, которые были на улицах и площадях. Невольно вспомнилась русская зима, санки, тройки, Масленица, блины… Но как далеко все это было от действительности!.. В этот день Скобелев уехал в главную квартиру и вернулся довольный, сияющий.

– Ну, господа, – сказал он, слезая с коня, – привез радостные вести: послезавтра выступаем на Шипку. Снова побываем в Ловче, а там через Сельви в Габрово…

Мы все, конечно, вполне разделяли радостное настроение своего любимого вождя: сидеть без дела в Плевне было довольно скучно, и мы с нетерпением жаждали новой боевой деятельности… Странным покажется мирному гражданину это желание! Желать снова подставлять лоб под пулю, снова рисковать своею жизнью, здоровьем! А между тем в большинстве случаев это так бывает! По крайней мере, я за себя и за своих товарищей ручаюсь в этом!

В штабе у нас закипела письменная работа: предписания, рапорты, отношения – все это спешно рассылалось во все стороны. В полках и батареях энергично готовились к выступлению. И надо отдать справедливость, что, благодаря распорядительности Скобелева, Куропаткина и полковых командиров лихой 16-й дивизии, а также частной благотворительности русских патриотов (особенно московских купцов) и Красному Кресту, люди были прекрасно снабжены всем необходимым. Самым необходимым, конечно, являлась теплая одежда и полушубки, так как предстоял тяжелый зимний переход через горы по ужасным дорогам или, вернее, без всяких дорог. Даже предметы роскоши – табак, чай, водка и прочее – все это было поровну разделено на полки и батареи [213].