Петр Румянцев-Задунайский - Великая и Малая Россия. Труды и дни фельдмаршала

Вашего императорского величества верноподданнейший

Я не сомневаюсь нимало, чтобы ваше сиятельство по моим примечаниям в ваших постановлениях с принцем Кобургом, и от вас сделанном отряде, куда он по совершении своего отправления обращен быть должен, и каким средством вы ваше с ним сообщение через реку Днестр иметь будете, точно не назначили; но чтобы с сей стороны от меня ничего упущено не было, то я за нужно судил вашему сиятельству о том напомнить и при том еще повторить, чтобы все ваши движения и содействия на известных вам обстоятельствах о неприятеле и по успехам, что иметь будет принц Кобург, основывали и так распорядили, чтобы, по завладении Хотина, без промедления вы [смогли] Днестр и Прут перейти, и по предварительному, как выше сказано, с принцем Кобургом соглашению между Серетом и Прутом стать, и из сего положения, ежели ничто препятствовать не будет и неприятель вовсе удалится, и в близости в больших силах не будет, ваши поиски далее и до Ясс, и особливо на овладение неприятельских магазинов, делать, и там найденный запас, ежели бы удержаться войскам не можно, к себе прибрать могли, и, словом все тут употребить, что при первом потрясении неприятельских сил в свою пользу и им во вред сделать только можно.

В то же время господин генерал барон Эльмпт должен при Комарграде, а господин генерал Каменский – при Чечельнике стать, дабы из сего положения они Польшу, и собственные границы, и заложенные магазины, и сообщения армии с ними удобно прикрывать и через посты и разъезды на Днестре неприятеля в внимании и тревоге держать, а первый через отряды и вам содействовать могли; и для чего нужно вашему сиятельству с ними ваше сообщение через Днестр тоже утвердить, и что при Сороке кажется сделать наиудобнейше и по неимению еще при сей армии понтонов, и о коих я известия от господина генерал-поручика и кавалера Бегичева жду, их или и суда, к тому способные, от принца Кобурга иметь, и в чем, уверительно, он вам не откажет.

И остается мне еще только здесь разве то повторить, или притвердить, чтобы ваше сиятельство все ваше старание на то обратили, чтобы иметь надежные известия о неприятеле, где и в каких он силах находится, и при лучшем согласии с генералом союзным все ваши движения и действия с ним наиточнейше определяли – и где, как известно, один час иногда опоздавши, многими годами поправить уже не можно. Я, впрочем, весьма уверен, что ничто от проницания вашего сиятельства не укроется и что вы вашими собственными средствами и предусмотрениями далее моих предуспеете.

В сем моменте полученное письмо г. Витта поспешаю к вам, батюшка, доставить; и как пишу при свече, то боюсь, что моего никак прочесть будет не можно. Вы в том увидите, что гнев турок простирается на всех семь королей в Европе; теперь надобно отгадывать, что они хотят с остальными делать; неужели они их в короли не ставят или их вовсе забыли? Я прилагаю здесь и диспозицию принца Кобурга, и письмо [104], что он писал к графу Ивану Петровичу [Салтыкову], от 10-го по новому стилю, следовательно, днем позже того, что он ко мне писал и кое я вам сообщил с вашим последним курьером.

Диспозиция, кажется, правильно сочинена, но несоразмерна в числе войск; и страшно, чтобы авангарды, кои много впереди, не получили толчка и на том бы все это и не приостановилось. Жаль, что он много опоздал и не произвел сего намерения тогда, когда турки и татары были большей частью в нижней части Днестра и когда Днестр был везде мостом; но теперь разлитие вод может пресечь легко все сообщение, и грязь одна сделать путь непроходным. Простите, батюшка, и будьте здоровы и довольны; сего я вам всегда желаю и с тем и с искренней преданностью от сердца и души всегда пребуду.

P. S. Скажите, батюшка, Аслан-Гирей, теперь что калга-султан, не тот ли самый зверь, что у нас над ногайцами командовал и в последнем бунте у вас под караулом сидел?

Государыня всемилостивейшая!

…Большое расстояние между корпусом союзным и Екатеринославской армией, коей связь должна быть главным предметом всех моих вниманий, меня в известной мере заботит, в уважение которого не мог я без большой опасности далее и отряжать больших корпусов в часть внутреннюю Молдавии на подкрепление принца Кобурга, видя, с одной стороны, всю трудность на их присоединение, а с другой – что так сказанное занятие Хотина в свое и весьма удобное время не воспоследовало и взятие его в настоящее сделалось почти невозможным.

И на тот конец, чтобы неприятельское внимание лучше делить и принца Кобурга чрез легкие войска и отводы, а Екатеринославскую армию вещественно подкреплять, и все, что еще для армии нужно и в пути находится, к оной доставить, и к открытию кампании надобные распоряжения сделать было можно, – судил я на сей раз быть полезным главную квартиру в Немирове, а корпуса генерала графа Салтыкова между Межировом и Красным, барона Эльмпта – между Печорами и Ладыжином, а Каменского – между Тростянцом и Бершадою расположить, а моим долгом – к всевысочайшему вашего императорского величества усмотрению всех причин и обстоятельств здесь в копиях всеподданнейше представить: мои ордера генералам и мою переписку с принцем Кобургом, так как и мной сделанный план к устроению армии.

Полковник Корсаков, которого я, в том рассуждении, что со времени разрыва мира с императором все сообщение с Молдавией пресеклось, нарочно к принцу Кобургу отправил, чтобы иметь непосредственные известия о там происходящем, уведомляет меня, что поиск на Хотин, которой назначен 30-го прошедшего месяца, был отменен и, по его мнению, от нелучшего согласия генералов, и что один патруль, из офицера и двенадцати уланов состоявший, попался в руки туркам и весь изрублен.

При крайнем бессилии, но при лучшей готовности и ревности к службе вашего императорского величества, я намереваюсь, едучи к армии, заехать к князю Потемкину, чтобы с ним лучше согласиться о мерах на предстоящую кампанию, и что тем более нужно, что план действий союзной армии мне вовсе неизвестен.

Вашего императорского величества верноподданнейший

Благодарю вас, батюшка князь, за апельсины и желаю, чтобы их много было; следовательно, чтобы вы, а не турки, на Черном море господствовали. По известиям, должен их флот быть не мал, но в рассуждении экипажа и маневра его все знатоки ни во что не ставят; а этим одним и остается только нашим над ним преимуществовать. Что до союзника, то подлинно странно, что они хотят, чтобы их везде звали и ворота отпирали, и, кажется, сердятся за то, что ворота навозом закидывают и стреляя бьют их и ранят [105].