Михаил Кутузов - Тактика победы

Назначение, данное Кутузовым корпусу Тучкова на левом фланге Бородинской позиции. – Распоряжения Беннигсена при объезде позиции 25 августа. – Невыгодные последствия изменения расположения Тучкова. – Смена начальствующих лиц после раны князя Багратиона. – Посылка Толя на левый фланг позиции. – Кутузов после доклада Щербинина делает распоряжения об отправке на левый фланг подкреплений. – Решение начать отступление. – Обе стороны одновременно очищают поле сражения. – Командировка Щербинина в арьергард Милорадовича. – Приказание «почтить древнюю столицу видом сражения». – Оставление Москвы. – Милорадович и Себастиани. – Взятие в плен Перовского. – Посылка Щербинина к Кутузову и возвращение его в главную квартиру .

События Бородинского сражения описаны многими, но вот что осталось неизвестным. При занятии позиции при Бородине князь Кутузов призвал капитана инженерного, находившегося при главной квартире, по фамилии, если не ошибаюсь, Фелькер, и приказал ему рассмотреть местоположение позади левого фланга с тем, что нельзя ли поставить там часть войска скрытно от неприятеля.

«Когда неприятель, – сказал Кутузов капитану, – употребит в дело последние резервы свои на левый фланг Багратиона, то я пущу ему скрытое войско во фланг и тыл». Капитан возвратился с донесением, что местоположение чрезвычайно благоприятствует этому плану. Итак, 3-й корпус и московское ополчение поставлены в засаде.

Товарищу моему Траскину велено было начертить план всей позиции. На плане этом надписано над 3-м корпусом и московским ополчением: «расположение скрытно». План напечатан в нескольких экземплярах, из которых один достался мне. Я вручил его господину Бернгарди.

Августа 25-го готовились мы к генеральному сражению. Я употребил целый день в разъездах по позиции, чтобы ознакомиться с местоположением. Под вечер приближался я к левому флангу князя Багратиона. Меня догнали Беннигсен и граф Ожаровский, находившийся при главной квартире во все время кампании.

Они ехали в крытых дрожках. Я последовал за ними. Миновав конечность левого фланга, мы нашли ведеты егерей наших под командою полковника Вуича, который, подойдя к Беннигсену, с большим жаром объяснял ему, что бригада его поставлена на жертву, что пространство, разделяющее левый фланг от отряда, состоявшого из 3-го корпуса и ополчения, столь велико, что неприятель в оное бросится массами и истребит бригаду.

Беннигсен поехал к отряду Тучкова и велел ему двинуться, чтобы стать ближе к левому флангу Багратиона. Тучков возражал, что пространство, которое ему в таком случае занять бы должно, составляет отклон горы, с вершины коей неприятелю легко действовать к истреблению корпуса его; о назначении же оставаться скрытно от неприятеля он не заметил Беннигсену, вероятно потому, что сам не ведал плана главнокомандующего. Беннигсен повторил с досадой приказание.

Тучков тотчас начал выдвигать 3-й корпус. Я не мог вообразить, чтобы Беннигсену, начальнику Главного штаба при Кутузове, не было известно о плане, о котором знал я, свитский прапорщик. Я полагал, что Кутузов отменил прежний план. Я тем более в этом удостоверился, когда, проводив Беннигсена обратно в главную квартиру, находившуюся в деревне Горках, позади села Бородина, увидел, как он вошел в избу, занятую Кутузовым.

Кто мог вообразить, что между ними не будет упоминаемо о распоряжениях Беннигсена касательно Тучкова! Что же оказалось впоследствии? В феврале 1813 года, во время бытности главной квартиры в Калише, Карл Федорович пил однажды чай в своей канцелярии, как с особенным ударением любил называть ее и которую тогда составляли квартирмейстерские офицеры: Брозин, как главный редактор, Вашутин, Габбе, брат мой и я.

Он разговаривал с нами о славных событиях предшествовавшей кампании. Я желал узнать от Карласе Федоровича о причине, по которой князь Кутузов переменил план касательно засады на левом фланге Бородинского лагеря. «Никогда светлейший не переменял, – сказал Карл Федорович с жаром, – но вышла какая-то ошибка при исполнении». Тогда я рассказал о вышеобъясненном распоряжении Беннигсена. Карл Федорович в изумлении бросился опоясываться шарфом (без шарфа никто не входил к Кутузову) и побежал к главнокомандующему, которому тогда только открылось о своевольном и опрометчивом действии Беннигсена.

Можно представить себе, как во время Бородинского сражения Кутузов, полагавший Тучкова в скрытом месте, удивлен был известием, что Тучков сделался предметом и скорой жертвой первого натиска французов. На бедного Тучкова пало даже подозрение в главной квартире, что он не умел держаться. Никто не знал, что по местоположению, вследствие легкомыслия Бенигсена ему указанному, это было физически невозможно. Тучкову судьба не представила оправдаться. Он пал при первых выстрелах.

План Кутузова, приведенный в ничтожество Бенигсеном, мог иметь важные, вероятно весьма выгодные для нас, последствия. Ибо, по перехваченным во время бегства Наполеона бумагам Бертье, оказалось, что 25 августа составлены были две диспозиции. По первой надлежало корпусу Понятовского атаковать левый фланг Багратиона, упиравшийся об укрепленное село Семеновское, корпусам же Нея и Даву подкреплять атаку Понятовского.

Сомнения нет, что весь этот натиск был бы выдержан нами и без содействия Тучкова, ибо сей последний, поставленный Беннигсеном в невозможность сражаться по невыгодности местоположения, сделался совершенно бесполезен. Московское же ополчение употреблено было единственно для относки наших раненых для перевязки.

Тем не менее село Семеновское было удержано нами до самой ночи. И если бы этот результат был одержан и без содействия Тучкова и ополчения, то появление этого скрытого отряда, по плану Кутузова во фланге и тылу неприятеля при окончании битвы, было бы для него гибельно. И этому воспрепятствовало непростительное распоряжение Бенигсена.

По второй диспозиции Бертье, написанной вечером 25 числа, корпусу Понятовского назначено идти правее (l’ennemi, ayant prologе́ sa gauche), корпусу же Нея, подкрепленному корпусом Даву, заместить Понятовского. Выражение «l’ennemi, ayant prologе́ sa gauche» доказывает, что отряд Тучкова в том положении, как назначено было Кутузовым, оставался прежде действительно скрытым от неприятеля.

Этот факт, между многими другими, относящимися к кампаниям 1812-го, 13-го и 14-го годов, сообщил я Данилевскому; в архиве Генерального штаба он мог найти и диспозиции Бертье. Но он заблагорассудил скрыть этот случай, который, между прочим, в том отношении поучителен, что для главнокомандующего опасно скрывать о распоряжениях своих от начальника Главного штаба. Кутузов, как генерал старой школы, не довольно изучил так называемую у нас желтую книжку, содержавшую учреждение действующей армии.