Яков Нерсесов - Гений войны Кутузов. «Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву»

…Впрочем, на самом деле русский главнокомандующий очень трезво оценивал последствия Бородинского сражения. О причине своего отхода с поля боя он написал следующее: «Но чрезвычайная потеря, и с нашей стороны сделанная, особливо тем, что переранены самые нужные генералы(выделено мною. – Я. Н. ), принудили меня отступить по Московской дороге». Примечательно, что, говоря о своих потерях, он употребляет выражение «чрезвычайная», не указывает ее в количественном выражении на том же приблизительном уровне, как он это проделал о неприятеле – «по сведениям пленных, составляет 40 тыс. человек». В общем и целом, Кутузов не стремился разбить Наполеона и отбросить его армию от Москвы. Еще раз скажем, что он дал врагу сражение, поскольку не дать его не мог, сопроводив его смертельным приказом по войскам – «Всем стоять и умирать!»Что, собственно говоря, и произошло…

И все же Бородино – это битва великого исторического значения: 7 сентября на берегах реки Колочи произошел перелом в судьбе самого Наполеона, судьбе его гигантской империи, судьбе народов Европы. С Бородина начался крах наполеоновской военной доктрины, рассчитанной исключительно на быструю победу в генеральном сражении – капитуляцию – продиктованные условия мира: своего рода «блицкриг». В отличие от большинства европейских армий, разгромленных в одном решительном сражении, с русской армией на ее территории войну приходилось вести затяжную и изнурительную – «до последнего солдата». К этому французский завоеватель с его собранной со всей Европы полунаемной армадой был не готов.

И последнее на щекотливую тему «Так, кто же победил в судьбоносной битве при Бородине»?!

С одной стороны , большинство отечественных специалистов, исходя из патетико-патриотических догматов, всегда будут твердить о стратегическом результате сражения: противник был измотан, потерял свои лучшие силы, а русскую армию полностью разгромить так и не смог, что вскоре обернулось для него катастрофой. Особенно в этом преуспевали историки советского периода истории России – из стаи борзых «летописцев-баснописцев», когда им спускали (особенно ко всякого рода круглым датам!) сверху социально-политический заказ: найти и использовать любые зацепки для обоснования непроигрышавеликим русским народом агрессору Бонапарту и его Великой армии из полутора десятков разных народов в судьбоносной битве под Бородином. Очень сложно признать, что победа в войне с Наполеоном Бонапартом была одержана не по классическим правилам военного искусства той поры – в решающем открытом полевом сражении, а главным образом за счет стратегии на измор и активной диверсионно-партизанской войны?! Так или иначе, но по-своему они будут правы (особенно если вести речь о несгибаемой стойкости и мужестве русского солдата) и стремиться поколебать их позиции бессмысленно, поскольку это идеологическая установка. А идеология, как известно, во все времена имеет смысл.

С другой стороны , в основном иностранные исследователи полководческого наследия Наполеона (не всегда, кстати, русофобы) будут резонно давить на целый ряд безусловных факторов в пользу тактического успеха Наполеона. Во-первых , при общем примерном паритете сил, умело обеспечивая численное преимущество в живой силе и превосходство в эффективности артиллерии, ему удалось потеснить русских со всех важнейших позиций: Багратионовых флешей, деревни Семеновское, Курганной батареи, деревень Бородино и Утицы. И это при том, что русские генералы в критические моменты действовали выше всяческих похвал, беря инициативу по переброске войск в свои руки и личным примером увлекая их в яростные штыковые и конные контратаки. Во-вторых , Наполеон на самом деле (как это ни хотелось бы оспорить «ура-патриотам»!) потерял меньше людей и это при том, что был атакующей стороной, которая обычно теряет больше, чем обороняющаяся. В-третьих , Кутузов использовал в сражении все свои резервы, а у Наполеона так и осталась нетронутой его главная ударная сила – почти 19 тыс. гвардейцев. В-четвертых , в течение всего боя чаша весов все-таки постепенно и заметно склонялось не в пользу русских, их позиция сдвинулась и в случае продолжения сражения на следующий день ставила под угрозу их пути отступления, что могло обернуться их разгромом, т. е. полным исчезновением русской армии. И наконец, последний аргумент «западников» – русские все же оставили поле боя, а затем и вовсе сдали Москву, хотя поначалу Кутузов публично заявлял о твердом намерении отстоять от супостатов Первопрестольную. К тому же после выигранных сражений не принято сдавать… столицы?! Не так ли?!

…Кстати, вот вам одно чисто теоретическое предположение! Освободившаяся после заключения и ратификации мира с турками 57,5-тысячная Дунайская армия адмирала Чичагова менялась бы с 3-й 46-тысячной армией Тормасова, сдерживавшей на Волыни австрийский вспомогательный корпус Шварценберга и 7-й саксонский корпус Рейнье, и форсированным маршем шла к Смоленску, а затем – к Москве! Так предлагал в своем письме к Аракчееву еще 26 июля генерал Багратион! Но на самом верху его не услышали! 20 августа подобная мысль пришла в голову и… Кутузову: обе южные армии должны чем-то помочь главным силам! Он разумно полагал, что когда враг неподалеку от Москвы, то охранять некоторые отдаленные польские провинции вряд ли имеет смысл. Но активизировать эту идею уже тоже было поздно. И полностью бездействовавшая Дунайская армия Чичагова так и не пришла на Бородинское поле, когда там «стояла и умирала!» русская армия Кутузова! И Бородинское сражение закончилось так, как оно закончилось! И до рокового для Бонапарта появления пруссаков Блюхера на поле Ватерлоо еще было почти три года…

Думается, что это бессмысленное занятие – разбираться, чьи аргументы весомее?! Можно выиграть битву, но проиграть войну, не так ли?! Как это и случилось: Наполеон-тактик отчасти выиграл Бородино и заставил врага отступить, но в целом проиграл Кутузову-стратегу войну и ее результатом стали невосполнимые потери, не так ли?! Впрочем, это всего лишь «заметки на полях», оставляющие за читателями право на собственные выводы…

Как говорится, «издали или со стороны – виднее», но, с другой стороны, тот, кто воочию прошел через это чистилище огнем и кровью, может дать наиболее адекватное свидетельство случившегося. В связи с этим вполне возможно, что ближе всего к истинной оценке исхода Бородинского побоища был один из его участников принц Евгений Вюртембергский, который как-то процитировал слова другого свидетеля этого невиданного по накалу и исходу ратного противостояния: «Говоря по совести, не было причин ни Кутузову доносить о победе императору Александру, ни Наполеону извещать о ней Марию-Луизу. Если бы мы, воины обеих сторон, забыв на время вражду наших повелителей, предстали на другой день перед алтарем правды, то слава, конечно, признала нас братьями(выделено мной. – Я. Н. )».