Array Коллектив авторов - Другая победа. Если бы победил Гитлер

Подобно миллионам немцев тот офицер-путеец тоже находился в приподнятом настроении после победы, одержанной на Западном фронте. Но за этим известием последовала весть о гибели Гитлера, и нация замерла, ошеломленная. Однако новое известие о заключенном на Западе перемирии пришло так быстро, что внезапный уход Гитлера с политической сцены утонул в волнах всеобщей эйфории, вызванной последней новостью. После Сталинграда и поражения в Тунисе вести, приходившие с фронтов, становились все хуже и хуже. В сознании немецкого народа начало формироваться чувство обреченности, и оно росло день ото дня, поскольку пропаганда больше не могла объяснить причину постоянного отступления немецких войск и поскольку смерть, которая падала с неба, забирала все больше и больше жертв. Все было сделано для того, чтобы достоянием общественности не стали сведения о гибели Гамбурга в адском огненном урагане, но эта новость ошеломила даже правящую элиту. А теперь небо снова стало чистым, и для него, путейца, отвечающего за состояние моста, служба стала гораздо проще. Больше нет постоянных сбоев в расписании из-за поврежденных или разбитых железнодорожных путей, а также подвижного состава. Все было почти как в мирное время.

Армия быстро и почти инстинктивно стала сбрасывать со своих мундиров надоевшую до отвращения атрибутику нацистов. «Из молодых да ранних» политические деятели национал-социализма вдруг обнаруживали, что им поручены задания, в гораздо большей степени сопряженные с опасностью, такие, где тот энтузиазм, с которым они поддерживали приказы Гитлера «Стоять насмерть!», требовалось подтвердить конкретными поступками. Смерть Гиммлера обезглавила СС. Одним из первых постановлений Роммеля, принятых им в качестве главы государства, явилось упразднение СС как общегосударственной организации и передача ее вооруженных сил непосредственно под контроль армии. Взять под свой контроль войска СС было бы гораздо труднее, если бы не сыграла свою важную роль негласная поддержка, которую оказал заговорщикам эсэсовский генерал Зепп Дитрих в дни перед убийством Гитлера и сразу после него. Большинство же немцев было слишком озабочено неумолимым приближением большевиков, им было не до гражданской войны. По мере того как один за другим пролетали те невероятные дни начала июля, население Германии оставалось верным исполнению приказа и своего долга.

Тот офицер-путеец был также вынужден признать, что внезапное исчезновение всех этих свастик и возвращение знамен Германской империи было встречено с радостью. Изучая графики движения поездов, он смог также прийти к выводу: та небольшая задача, для выполнения которой он был поставлен на свой пост, являлась частью невероятной по своим масштабам операции по переброске войск через Европу, по сравнению с которой совсем небольшой выглядит переброска более чем миллиона немецких солдат с Восточного фронта после поражения царской России в 1917 году. Он был прав. Железнодорожные перевозки 1917 года значительно уступали нынешним как по объемам, так и по скорости. В начале июня германские сухопутные силы недопустимо тонкой линией были растянуты вдоль границ гигантской области. Как это видно из приведенной ниже таблицы, завоевания Гитлера, сделанные им во всех направлениях, привели его к необходимости содержать воинские гарнизоны на огромном пространстве. Для Гитлера все направления играли решающую роль, и поэтому он распылял боевую мощь немецких войск тоже во всех направлениях. Необходимость вести войну на два фронта с пугающей скоростью пожирала основное содержание способности Германии продолжать боевые действия.

О немецких сухопутных силах по состоянию на 1 июня 1944 г. можно узнать из работы Mueller-Hillebrand [196].

Стремление сосредоточить на Западном фронте как можно больше частей, чтобы остановить вторжение англо-американских союзников, обескровило войска, которые вели бои на востоке. К июню они насчитывали всего 2 160 000 человек, едва ли две трети от тех сил, с которыми Гитлер начинал свою операцию «Барбаросса» в 1941 году. В то же время общая численность солдат вермахта, которые были сосредоточены во Франции, составила почти 1 400 000 человек, из которых 900 тысяч находились в составе полевых подразделений. Еще 340 тысяч солдат находились в составе люфтваффе, из них 30 тысяч человек принадлежали к полевым дивизиям и воздушно-десантным подразделениям, и 100 тысяч входили в состав зенитной артиллерии. Остальной воинский контингент принадлежал военно-морским силам [197].

Теоретически пополнение, которое оказывалось в распоряжении немецкого командования и которое можно было направить на Восточный фронт, составляло 121 дивизию, что позволяло ему почти удвоить свои боевые порядки. Сюда входили 1 030 000 штыков из Франции и Нидерландов, 500 тысяч солдат из Италии, 300 тысяч из Скандинавии и еще 500 тысяч человек с Балканского полуострова [198], всего 2 миллиона 330 тысяч солдат. Однако реальные цифры были менее впечатляющими. Как минимум половина этих дивизий не принадлежала к формированиям с достаточным боевым опытом, к тому же они были плохо вооружены или подготовлены.

Жуков несколько сгустил краски в своей оценке тех сил, которые немцы могут направить на Восточный фронт. И тем не менее была достигнута высокая концентрация сил, с которой Германия могла вступать в бой. Но проводить какие-либо параллели с военными действиями 1917–1918 годов было бы неправильным как в отношении русской, так и немецкой стороны. В Первую мировую войну немцы освободились от необходимости вести войну на два фронта в 1917 году, когда новое большевистское правительство России заключило с ними позорный мир [199]. И все равно массовая переброска немецких войск на Западный фронт оказалась недостаточной, чтобы выиграть войну, даже несмотря на поставленные Людендорфом на карту последние отчаянные наступления 1918 года. Сможет ли история повторить себя снова в 1944–1945 годах? Немногие, те, кто в большей степени наделен проницательностью, будут доказывать, что аналогии с прошлой войной не выдерживают критики. В 1918 году поток войск, который американцы направили в Европу, остановил новые силы, переброшенные немцами с Восточного фронта. В этой войне у советского командования не будет иных сил, кроме тех, что уже были в их распоряжении, а также продолжающихся поставок припасов и техники по ленд-лизу. Тем не менее здесь есть что сопоставлять. Если немцы получат необходимое им подкрепление, то оно будет воевать не в условиях позиционной войны 1917–1918 годов, а в условиях рушащегося фронта, который прогибается и разваливается под сокрушительными ударами советских войск. Значительная часть немецких войск уже была принесена в жертву отданному Гитлером приказу «Стоять насмерть!». Тех, кто уцелел, этот приказ заразил синдромом боязни окружения, который разъедает боевой дух войска, вселяя в солдат страх и панику. Приказы об отступлении приходили слишком поздно даже там, где части могли избежать окружения. Противнику было оставлено огромное количество того, что всегда находится в арьергарде армии – тяжелого вооружения, которое нечем было заменить, а также боеприпасов.