Макс Хейстингс - Вторая мировая война. Ад на земле

День «Д» состоялся лишь благодаря непреклонному американскому давлению на британское руководство, но, как ни парадоксально, командование высадкой было поручено британцам: Монтгомери возглавил британские и американские сухопутные войска, Рамсей – флот, а Ли-Мэллори – воздушные силы. Хотя верховным главнокомандующим был Дуайт Эйзенхауэр, Монтгомери надеялся, что будет осуществлять оперативное командование до самого взятия Берлина, а его американский босс будет выполнять представительские функции; непробиваемо толстокожий «маленький генерал» стремился к этой честолюбивой цели до последних месяцев войны.

Тщательное планирование и огромные военные ресурсы сулили операции Overlord высокие шансы на успех, но погодные сюрпризы и высокий боевой уровень немецкой армии вселяли тревогу во многих британских и американских офицеров. Провал операции был чреват самыми разными последствиями, включая падение духа в странах союзников по обе стороны Атлантики, смещение командной верхушки; это нанесло бы тяжелейший удар по престижу западных союзников, которых Сталин и так высмеивал за бессилие, равно как и по авторитету Рузвельта и Черчилля. Немецкая армия представляла собой грозную силу даже после трех лет изнурительной войны на Востоке. В сражении с 60 дивизиями фон Рунштедта войскам Эйзенхауэра было совершенно необходимо иметь преимущество в боевой мощи. Но армия вторжения столько сил оставляла в тылу и во вспомогательных войсках, что даже в 1945 г., достигнув максимальной мощи, союзники развернули только 60 американских и 20 британских и канадских боевых дивизий. Преимущество в авиации вместе с бронетанковой и артиллерийской мощью должно было возместить недостаток пехоты.

Черчилль и Рузвельт заслужили благодарность своих народов, оттянув День «Д» до 1944 г., когда мощь союзников значительно возросла, а германская, наоборот, серьезно ослабла. Потери западных союзников в Европе были бы значительно больше, если бы вторжение произошло раньше. Для молодых людей, высаживавшихся в Нормандии 6 июня 1944 г., эти соображения, конечно, ничего не значили: они думали лишь о смертельной опасности, которой им грозил прорыв гитлеровского Атлантического вала. Вторжение началось ночью 5 июня с десантирования британской и двух американских воздушно-десантных дивизий. Десант приземлился неорганизованно, но достиг своих целей: сбить с толку немцев и обезопасить фланги зоны высадки; парашютисты вступали в бой с вражескими войсками, проявляя боевой дух, подобающий элитным подразделениям.

Сержант Мики Маккалум никогда не забудет свою первую перестрелку через несколько часов после приземления. Немецкий пулеметчик смертельно ранил его товарища, рядового Билла Эттли. Маккалум спросил у Эттли, тяжело ли его ранили. Солдат ответил: «Я умираю, сержант Мики, но мы должны покончить с этой проклятой войной, ведь так? Ты и сам это знаешь» 20. Маккалум не знает, откуда родом был Эттли, но, судя по его акценту, откуда-то с Восточного побережья. Сержанта до глубины души тронуло, что в последние минуты жизни Эттли думал о деле, а не о себе. В последующие часы и дни многие молодые люди проявили такое же мужество и тоже пожертвовали жизнью. К рассвету 6 июня шесть пехотных дивизий с приданной им бронетехникой высадились на пляжи Нормандии на пятидесятикилометровом участке: одна канадская и две британские дивизии слева, три американские справа.

Операция Overlord стала крупнейшей в истории общевойсковой операцией. В первой волне десантирования 5300 различных плавсредств переправили 150 000 человек и 15 000 танков; с воздуха их поддерживали 12 000 самолетов. Тем утром на французском побережье разворачивалась драма, какой не видел мир. Британские и канадские войска высадились на прибрежных участках с кодовыми названиями Sword, Juno и Gold; с помощью новейшей бронетехники они преодолели заграждения, многие из которых защищали «осттруппен» – добровольцы из восточных стран, покоренных гитлеровской империей. «Мой танк первым оказался на берегу, и немцы стали лупить из пулемета, – рассказывал сержант-канадец Лео Гарьепи. – Но до них дошло, что мы танк, только когда мы остановились на берегу и сбросили свой полотняный фальшборт, поплавковое шасси. Тогда они сообразили, что мы – “Шерманы”» 21. Рядовой Джим Картрайт из Южно-ланкаширского полка рассказывал: «Как только я выбрался на берег, мне сразу захотелось убраться подальше от воды. Наверное, я промчался по пляжу как заяц».

Американцы захватили участок Utah в основании Шербурского полуострова с очень небольшими потерями. «Знаете, пусть это выглядит как-то по-дурацки, но это было похоже на учения, – удивлялся один солдат. – Мы выбрались на берег, как вереница детей, и прошли по пляжу. Над нами пролетела пара снарядов, но ни один не взорвался рядом с нами. Я даже слегка огорчился, даже разочаровался как-то» 22. Но восточнее, на пляже Omaha, американцы понесли самые тяжелые за этот день потери – более 800 человек убитыми. Оборонявшееся немецкое подразделение, пусть не элитное, было лучше тех, что защищали побережье Ла-Манша; они открыли ураганный огонь по десанту. «Никто не двигался вперед, – писал корреспондент агентства Associated Press Дон Уайтхед. – Раненые лежат в холодной воде, на гальке… “Господи, пусть я вернусь на корабль”, – хнычет молоденький солдат в полузабытье. Рядом с ним дрожащий парень голыми руками зарывается в песок. Снаряды рвутся со всех сторон, некоторые так близко, что на нас рушатся потоки воды и грязи» 23.

Один солдат писал: «Кто-то плакал от страха, кто-то обделался. Я лежал там вместе с другими, слишком ошеломленный, чтобы куда-то двигаться. Никто ничего не делал – все только лежали. Это был какой-то массовый паралич. Я не видел ни одного офицера. В какой-то момент меня что-то ударило по руке. Я решил, что это пуля. Но это оказалась чья-то напрочь оторванная рука. Это было уже чересчур». До середины утра высадка на Omaha была на грани срыва; только после нескольких часов полного бездействия образовались небольшие группы решительных парней, среди которых были заметны рейнджеры; они взобрались на скалы над морем и понемногу одолели оборонявшихся.

Когда известие о вторжении во Францию прозвучало по радио, церкви Америки и Англии наполнились людьми, многие из которых молились впервые – молились за тех, кто воюет. Американские радиоканалы убрали рекламные паузы: миллионы взволнованных слушателей с нетерпением ждали военные сводки и прямые репортажи с прибрежных плацдармов. Прекратились забастовки на предприятиях; многочисленные доноры-добровольцы отправились на пункты переливания крови. Миллионы угнетенных и запуганных жителей Европы ощутили эмоциональный подъем. Виктор Клемперер, еврей из Дрездена, больше других имел причины радоваться, но прошлые разочарования приучили его к осмотрительности. Он сравнивает свою реакцию с реакцией жены: «Ева очень разволновалась, у нее даже колени задрожали. Сам же я оставался совершенно спокоен, я был уже – или еще – не способен волноваться… Я не надеялся дожить до конца этой пытки, этих лет рабства» 24.