Макс Хейстингс - Вторая мировая война. Ад на земле

Черчилль выступал против наземной операции для захвата Бирмы, генерал Стилвелл («Уксусный Джо») горько жаловался Маршаллу в июле 1944 г. на то, что «[британцы] просто не хотят воевать в Бирме или восстановить коммуникации с Китаем». Так оно и было. «В настоящее время Индия не является базой, пригодной для начала крупномасштабных операций, – утверждалось в совместном англо-американском отчете весной 1944 г. – Транспортная система страны уже перегружена, политическая ситуация – неудовлетворительна, а экономическое положение – сомнительно» 2. В этом документе говорилось, что Австралия предлагает гораздо более благоприятные возможности для базирования войск. Солдаты Британской империи постоянно терпели неудачи в ходе боевых действий в джунглях; Черчилль склонялся к идее высадки морского десанта в Южной Бирме, ниже Рангуна, или, еще лучше, на северной оконечности Суматры для захвата плацдарма, с которого можно было начать наступление на Малайю.

Однако Вашингтон отказался обеспечить морскую перевозку десанта просто для того, чтобы дать возможность Британии – как Рузвельт и его начальники штабов видели это – отбить у захватчика свои восточные владения. Американцы уже не очень старались подсластить предложенную Черчиллю пилюлю и не скрывали своих намерений определять дальнейший ход войны на Востоке. Представитель США, прибывший с визитом в Лондон, прямо заявил: «Теперь наша очередь вести игру в Азии» 3. Американцы потребовали провести наземное наступление на Северную Бирму с целью открыть путь из Индии в Китай, контролируемый Чан Кайши.

Чан Кайши отказался ввести в бой свои войска для развития успеха, пока британские войска не начнут наступление из Ассама. Великобритания неохотно приняла требования американцев, хотя и Черчилль, и его командующий на театре военных действий генерал-лейтенант Уильям Слим признавали, что при любом исходе кампании вклад Четырнадцатой армии в поражение Японии слишком мал по сравнению с Тихоокеанской кампанией Америки. Первоначальный план союзников на 1944 г. предполагал, что две дивизии Слима развернут новое наступление в Араканском прибрежном районе; две индийские дивизии начнут разведку боем из Ассама в Северную Бирму, а в это время Стилвелл разовьет натиск на юг из Китая, чтобы взять Мьичину и разблокировать Бирманское шоссе. Последнюю операцию планировалось проводить при поддержке расширенной группировки чиндитов численностью шесть бригад, которые намеревались перебросить по воздуху в Северную Бирму в тыл японских войск, а затем организовать их снабжение силами американской военно-транспортной авиации.

Но, когда союзники начали концентрировать войска, противник предвосхитил их намерения: две японские дивизии пошли в наступление в Аракане и связали британские силы, а затем начали масштабное наступление вглубь Ассама с целью взятия Импхала. Эта операция отличалась крайней самонадеянностью, особенно если учесть численность развернутых против них индийских и британских войск. Не имея превосходства в воздухе, всего лишь с несколькими танками и орудиями, японцы совершали безумный шаг: отправили свою пехоту за сотни километров по труднопроходимому ландшафту штурмовать позиции Слима. Японское наступление дало англичанам возможность, которая им раньше никогда не выпадала: воевать на подготовленных позициях, с мощной артиллерией, при поддержке бронетанковых частей и авиации.

Наступающие в Аракане были остановлены и разгромлены настолько быстро и на такой обширной территории, что Слим смог перебросить по воздуху часть своих войск в северо-восточном направлении, чтобы усилить защиту Импхала и Кохимы, важнейших транспортных узлов, удаленных друг от друга на 160 км. Сражения, произошедшие там весной 1944 г., были самыми ожесточенными за всю войну на британском восточном фронте. Погодные условия в Ассаме и Бирме были так же ужасны, как на Тихом океане, к этому добавлялась опасность гористой местности: еще до того, как солдаты шли в бой с противником, простые переходы по крутым склонам изматывали их почти до предела. «Физические нагрузки, которые приходилось испытывать, трудно даже осознать» 4, – вспоминал офицер связи 1-го батальона Королевского Норфолкского полка лейтенант Сэм Хорнор.

«Сочетание жары, влажности, высоты и склонов почти на всей территории превращает жизнь в сущий ад даже для самых выносливых. Ты с усилием вдыхаешь, и тебе мерещится, что воздух просто не идет в легкие, ты стараешься шагать вверх по склону, пока не понимаешь, что у тебя не ноги, а спички, ты постоянно вытираешь глаза от заливающего их соленого пота. Потом ты вдруг замечаешь, что сердце колотится так сильно, что оно вроде сейчас разорвется… Затем, невзирая на тысячу причин умереть от сердечного приступа, ты выползаешь на вершину холма, и оказывается, что это лишь гребень, а настоящая вершина далеко впереди… Ты забываешь о японцах, ты забываешь о времени, ты забываешь голод и жажду. Все, о чем ты думаешь, – это о следующем привале».

Горнист Берт Мей говорил о Кохиме: «Это была просто вонючая дыра. Все растения мертвые… Пиявки немедленно впивались в любую открытую часть тела. Ты брал горящую сигарету, прижигал ей хвост, и – шлеп! – она отваливалась» 5. В течение нескольких недель с начала наступления японцев (7 марта) стрелка весов качалась в неопределенности. Японцы окружили позиции Слима. В Динапуре, за Кохимой, где располагались воинские склады, началась паника. Лейтенант Тревор Хайетт из Дорсетского полка позже говорил: «Ничего хуже не придумаешь, чем база снабжения, охваченная истерикой. Все, кто там служил, никогда не думали, что им придется по-настоящему воевать, все они просто мечтали о том, чтобы куда-нибудь сбежать. “Бери все, что хочешь, – говорили они. – Если есть время, распишись вот тут”» 6. Затем подтянулась пехота и вступила в бой. Каждый день происходили яростные столкновения с применением стрелкового оружия и гранат в ближнем бою, потому что японцы атаковали снова и снова.

Бывший теннисный корт окружного комиссара стал центром борьбы за Кохиму: лишь несколько метров отделяли позиции Королевского Западно-Кентского полка от позиций их противника. «Мы расстреливали их на теннисном корте, мы уничтожали их гранатами на этом теннисном корте, – рассказывал командир роты Джон Уинстенли. – Мы держались, потому что у меня была постоянная радиосвязь с артиллеристами, а японцы, казалось, никак не могли придумать что-то новое, чтобы ошеломить нас. Пока они строились, они кричали по-английски: “Сдавайтесь!”.. Это был самый подходящий момент вызвать на них артиллерийский и минометный огонь… Они вели себя как идиоты и снова, и снова повторяли свою дурацкую ошибку. До этого мы сражались с японцами в Аракане и помнили, как они закалывали штыками раненых и пленных… Для нас они лишились права считаться людьми, и мы считали их паразитами, которых нужно истребить. Это было важно, ведь мы по натуре мирные люди, но, если нас разозлить, мы очень хорошо деремся» 7.