Макс Хейстингс - Вторая мировая война. Ад на земле

К 25-му числу Жуков и Конев окружили столицу Германии, попытка Двенадцатой армии Венка прорвать окружение и прийти на помощь обороняющимся была легко сорвана русскими. Русские начали битву, которая продолжалась неделю: они пролагали путь через город, улица за улицей, дом за домом. Противотанковые рвы, с таким трудом вырытые десятками тысяч жителей Берлина, оказались столь же бесполезны, как все подобные заграждения, но баррикады из обломков руин, нагроможденные на старые трамваи и вагоны, были более эффективными. Регулярные войска при поддержке стариков и подростков из гитлерюгенда сражались с русскими, используя стрелковое оружие, гранаты, фаустпатроны. Мальчики в солдатской форме, которые погибли, сражаясь за Берлин, казались бы особенно трагическими жертвами, если бы не было так много других. Доротея фон Шваненфлюгель рассказала, как она случайно наткнулась на маленькую несчастную фигурку, «совсем ребенка, одетого в форму на несколько размеров больше, рядом с которым лежала противотанковая граната. Слезы струились у него по лицу, было видно, что он боялся всего и всех. Я очень тихо спросила его, что он тут делает. Он утратил бдительность и доверчиво сказал мне, что ему приказано лежать здесь, пока не покажется советский танк, тогда он должен подбежать к нему, забраться под танк и взорвать гранату. Я спросила, как это можно сделать, но он не знал. На самом деле этот слабый ребенок вряд ли смог бы поднять такую гранату» 54. Другая жительница Берлина записала похожую историю:

«Мы видим юных мальчиков, с детским лицом, над которым нависает огромная стальная каска. Страшно слышать их тонкие, детские голоса. Им самое большее 15 лет, их фигуры выглядят такими хрупкими и маленькими в мешковатой солдатской форме. Почему мы настолько потрясены при мысли о том, что детей убивают? Через три или четыре года эти же самые дети кажутся нам совершенно пригодными для того, чтобы стрелять и калечить… До сих пор быть солдатом означало быть мужчиной… Напрасная гибель этих мальчиков, не достигших зрелости, очевидно, противоречит какому-то фундаментальному закону природы, нашему инстинкту, противоречит всему, что необходимо делать для сохранения вида. Некоторые рыбы или насекомые едят свое потомство. Люди не должны так делать. А то, что мы именно так и поступаем, – это верный признак безумия» 55.

В битве за Берлин ни одна из сторон не использовала возможности для утонченного тактического искусства, были просто тысячи ожесточенных местных стычек, в которых наступающие измеряли каждый свой успех в метрах. Снова и снова солдаты, идущие впереди, погибали, первые танки – уничтожались; советская артиллерия и бомбардировщики не прекращали налетов; улицы превращались в руины. Подтянулась осадная артиллерия: 203-миллиметровые гаубицы разрушали здания, занятые оборонявшимися, а те вели ответный огонь прямой наводкой, и пыль и дым клубами поднимались в воздух. Сталин понукал своих маршалов по телефону из Москвы: десятки тысяч солдат заплатили своими жизнями за то, что Жуков и Конев вели не скоординированное наступление, а соревнование за воплощение эгоистических амбиций.

«Берлин… являл собой ужасное место, – писал шведский представитель Красного Креста Свен Фрикман, осматривая осажденный город ночью. – В безоблачном небе сияла полная луна, так что можно было видеть ужасную степень разрушений. Город призраков, населенный пещерными жителями, – вот что осталось от мировой столицы… Императорский дворец, все роскошные замки, дворец принца, королевская библиотека, Темпельхоф, здания на Унтер-ден-Линден – от всего этого почти ничего не уцелело. Из-за лунного света, который лился сквозь все эти пустые окна и дверные проемы, ночью город производил более угнетающее впечатление, чем днем. То тут, то там виднелись языки пламени – пожар продолжался после недавнего авианалета – и работающие пожарные команды. Текущая из разорванных труб вода превращала некоторые улицы в подобие Венеции и ее каналов» 56.

Хельга Шнейдер писала: «Мы ведем растительное существование в городе-призраке, без электрического света и газа, без воды, теперь для нас личная гигиена стала роскошью, а горячая пища – абстрактным понятием. Мы живем как призраки, на обширном поле руин… город, в котором ничего не работает, кроме телефонов, которые иногда звонят, уныло и бессмысленно, под обломками зданий» 57. Не все звонки были бессмысленны: чтобы узнать, насколько продвинулся противник, штабные офицеры в бункере Гитлера набирали номера телефонов в определенных районах города. По мере того как один квартал за другим занимали русские и слышались их голоса, в подвалах перепуганные горожане шептали друг другу: «Дер Иван комт!» («Иван идет!»)

С учетом того, как много немцев спаслись бегством или при возможности сдались в плен, кажется странным, что сопротивление продолжалось так долго. Примерно 45 000 солдат СС и вермахта при поддержке 40 000 членов фольксштурма и всего лишь с 60 танками целую неделю оказывали сопротивление мощи наступающих армий Жукова и Конева. Но уличные бои никогда не даются легко, потому что непросто сражаться против маленьких групп бойцов, удерживающих кое-как нагроможденные среди зданий баррикады, а борьба в последнюю неделю апреля шла отчаянная. В гитлеровской столице Красная армия дорого заплатила за свою политику несдержанной жестокости по отношению к немецким солдатам и гражданскому населению: на что бы ни рассчитывали Гитлер и СС, трудно предположить, чтобы защитники Берлина сражались так упорно, если бы у них была надежда на снисхождение для себя или горожан. Каждому немцу было известно, как любят советские солдаты убивать, насиловать и грабить. Большинство из защитников оборонительных рубежей не видели никакой перспективы, кроме смерти. В последней линии обороны было подразделение французской гренадерской дивизии СС «Шарлемань». Командир этих обреченных, двадцатипятилетний Анри Фене, в ходе церемонии, прошедшей в разбитом трамвае при свечах, был награжден немецким Рыцарским крестом. Это была вторая награда Фене, ранее он заслужил французский Военный крест, сражаясь за Францию в 1940 г.

Удивительно, но солдаты дивизии «Шарлемань» и некоторых других подразделений СС сохранили достаточно упорства для небольших контратак, в ходе одной из которых они отбили у русских здание штаба гестапо, расположенное на Принц-Альбрехт-штрассе. Некоторых солдат и подростков, пытавшихся бежать с поля боя, без суда и следствия вешали на улицах солдаты СС, патрулировавшие город. Как русских, так и немцев поражал контраст между горами руин, нагромождением изуродованных мертвых тел, которые были видны повсюду, и признаками наступающей весны. Когда артиллерийская канонада ненадолго умолкала, можно было слышать пение птиц, деревья стояли в цвету, пока взрыв не превращал их в черные скелеты; кое-где распускались тюльпаны, а в парках воздух был наполнен сильным ароматом сирени. Но больше всего было трупов. Вожди Германии заканчивали длинный любовный роман со смертью: в Берлине апреля 1945 г. он достиг кульминации.