Роберт Гейтс - Долг. Мемуары министра войны

Два организационных изменения в начале 2010 года немало содействовали активизации союзников в Афганистане. Руководство США давно пришло к мысли, что в Кабуле, помимо военного командования, должен работать старший гражданский представитель НАТО. Первые усилия в этом направлении не увенчались успехом, но в январе британский посол в Афганистане Марк Седвилл согласился взять на себя обязанности старшего гражданского руководителя. Он оказался ценным соратником для командующего МССБ и обладал множеством полезных связей как в Брюсселе, так и в Афганистане.

Второе изменение раз и навсегда решило наши проблемы с командованием и подчинением. Впервые все американские части и подразделения (в том числе команды специальных операций и морскую пехоту) подчинили одному главнокомандующему на ТВД, наконец-то установив «единоначалие». На февральском совещании министров обороны я сказал Маккристалу, что хочу сделать из него Эйзенхауэра времен Второй мировой – чтобы он командовал всеми вооруженными силами США на данном театре военных действий. Ближе к концу февраля я повторил то же самое Маллену и Петрэусу. Для этого, указал Петрэус, придется переподчинить морских пехотинцев Маккристалу, что не проще, чем отыскать святой Грааль. Собрав и изучив мнения других высших военачальников, из которых кто поддерживал меня, а кто ратовал за сохранение статус-кво, я просто-напросто переопределил цепочку командования (жаль, что не сообразил раньше). К концу весны каждый американец в форме в Афганистане находился под командованием Маккристала. Да, изменение запоздало, признаю свою ошибку, но все-таки оно произошло. Я уволил нескольких старших офицеров и гражданских чиновников, потому что, будучи осведомлены о какой-либо серьезной проблеме, они, исправляя ситуацию, действовали недостаточно энергично. И я виноват в том, что устроил то же самое применительно к структуре командования в Афганистане.

Пока мы перебрасывали в Афганистан подкрепления, а Маккристал оттачивал нашу военную стратегию, его сотрудники взялись за проблему, что беспокоила меня который год; эту проблему я бы обозначил как неадекватность нашей разведывательной деятельности в Афганистане. Начальник разведки Маккристала, генерал-майор Майкл Флинн, подготовил подробный доклад, который демонстрировал наше невежество (не подберу другого слова) в отношении местных племенных, социальных и политических связей, а также наше непонимание распределения власти в Афганистане и семейных и клановых уз. Его «диагноз», на мой взгляд, был предельно точен, а предложения Флинна по «лечению запущенной болезни» представлялись вполне здравыми: например, обязать солдат докладывать обо всем, что они заметили, бывая в местных селениях, общаясь со старейшинами и посредничая в сделках между афганцами. Единственное, что беспокоило меня в замечательном анализе Флинна, – то обстоятельство, что в январе 2010 года он опубликовал свой доклад в виде статьи в специализированном журнале; при желании все, включая наших противников, могли прочитать о наших недостатках. Тем не менее Флинн проделал великолепную работу в выявлении критически важных упущений.

Снова я прилетел в Афганистан в начале марта и, как обычно, встретился с Карзаем. Перспективы примирения с талибами и реинтеграция боевиков в афганское общество занимали мысли всех афганских чиновников, а Карзая в особенности, поскольку он намеревался созвать в конце апреля общенациональную мирную конференцию. Я сказал, что мы, разумеется, поддерживаем идею примирения, но мир нужно заключить на условиях правительства, а не на условиях главы талибов муллы Омара. Карзаю следует вести переговоры с позиции силы, а такая возможность, как мне кажется, появится у него предстоящей осенью. Я сообщил, что просьба о выделении дополнительно 30 миллиардов долларов на финансирование подкреплений будет обсуждаться конгрессом примерно в то же время, когда Карзай прилетит в США в мае. «Вы могли бы помочь госсекретарю Клинтон и мне», – сказал я ему.

Как всегда – думаю, об этом несложно догадаться по моим замечаниям выше, – самым главным пунктом программы визита для меня было покинуть Кабул и отправиться в полевые части. Вертолетом меня доставили на передовую оперативную базу Фронтенак под Кандагаром, где размещался 1-й батальон 17-го пехотного полка, имевший на вооружении бронированные боевые машины «Страйкер». В боевых действиях батальон хорошо проявил себя, но за время кампании потерял двадцать одного человека убитыми и шестьдесят два ранеными: примерно каждый седьмой солдат этой части пострадал на войне. В память о павших солдаты установили нечто вроде «вигвама» с фотографиями погибших товарищей внутри; под снимками лежали всякие мелочи и монеты, оставленные в знак уважения к павшим самими солдатами и гостями наподобие меня. Это было поистине священное место, и я задержался там в одиночестве на несколько минут.

Мою печаль слегка развеял обед с 10 солдатами срочной службы и последующее выступление перед 150 их товарищами по оружию. Как обычно, прямота солдат подкупала и вдохновляла. Их беспокоило ужесточение правил боестолкновений, призванное предотвратить жертвы среди гражданского населения. Они, конечно же, понимали, чем чревато убийство невинных людей, но хотели, чтобы им разрешили давать больше предупредительных выстрелов. И хотели больше женщин в своих рядах, потому что так проще обыскивать дома. Они говорили, что афганские солдаты «в принципе неплохие, но ленивые», а афганские полицейские – «коррумпированные и часто обдолбанные». Кто-то, как всегда, застал меня врасплох своим вопросом; на сей раз это был солдат, который сказал, что нашел недостаток в боевой форме (камуфляже): когда перепрыгиваешь забор, форма часто рвется в промежности. Он добавил с улыбкой: «Летом-то все в порядке, а вот зимой задувает». Я ответил, что, похоже, эта новость еще не дошла до Пентагона. (Впрочем, оказалось, что армия давно в курсе и уже заказала новую форму.)

Затем, снова вертолетом, я перелетел на передовой пост Каферетта на северо-востоке провинции Гильменд, чтобы посетить 3-й батальон 4-го полка морской пехоты. Капитан Энди Террелл повел меня на прогулку по городу Наузад, в котором когда-то жили 30 000 человек; потом он служил оплотом талибов, был буквально напичкан СВУ и стал фактически необитаемым. Морские пехотинцы взяли Наузад в декабре прошлого года и очистили от мин большую часть улиц дорогой ценой потерь. Мне сказали, что вернулось около тысячи горожан и экономика начала возрождаться. Идя по пыльной главной улице, я увидел несколько магазинов и горстку мужчин и мальчишек у дверей. На улицах было много морских пехотинцев, и, отметив малочисленность открытых магазинов и отсутствие домашнего скота, я просто не мог не задаться вопросом: то ли это шоу, устроенное к моему приезду, то ли мой визит и обилие морпехов заставили местных укрыться в своих домах? Нет, я вовсе не ставил под сомнение доблесть морских пехотинцев, освободивших город, и жертвы, которые они понесли. Я всего-навсего пытался понять, стоило ли все это таких потерь.