Мирослав Морозов - Мифы Великой Отечественной (сборник)

Был отстранен от командования Западным фронтом

Д.Г. Павлов. Вместо Павлова командующим Западным фронтом назначен С.К. Тимошенко. Ватутин назначен начальником штаба Северо-Западного фронта. Также в этот день, 30 июня, ГКО принял ряд постановлений о мобилизации женщин и девушек для несения службы в войсках ПВО, связи, внутренней охраны, на военно-автомобильных дорогах и т. д.

Сталин в этот день к Кремль уже не поехал, а на следующий день, 1 июля, принял в своем кабинете 23 человека с 16.40 до 01.30 2 июля.

Какие можно сделать выводы.

1. «Прострация» Сталина, если под этим считать неспособность выполнять свои обязанности, выпадение из жизни, именно то, что подразумевалось в мифе, придуманном Н.С. Хрущевым, отсутствовала вообще. Не было ее.

2. «Прострация» Сталина, если под этим считать подавленное состояние, выраженное плохое настроение, длилась с 29 по 30 июня, и надо отметить, что 29 июня – в воскресенье – рабочий день Сталина отличался от предыдущих лишь отсутствием записей в Журнале приема посетителей, хотя Сталин неоднократно выезжал в этот день в НКО и СГК.

3. Отказ Сталина от власти подтверждается словами Хрущева и опровергается словами Молотова, если говорить об источниках.

Косвенными доказательствами того, что Сталин не отказывался от власти, могут считаться:

♦ отсутствие каких-либо упоминаний об этом, помимо мемуаров Хрущева, которые, по сравнению с мемуарами других участников событий, крайне тенденциозны и ненадежны;

♦ известные по многочисленным свидетельствам личностные особенности И.В. Сталина никоим образом не характеризуют его как человека, способного отказаться от власти, а напротив, крайне властолюбивого.

Приложение

ВЫПИСКИ ИЗ ЖУРНАЛА ПОСЕЩЕНИЙ КАБИНЕТА И.В. СТАЛИНА (22–28 ИЮНЯ 1941 Г.)

Советская историография послевоенного периода сама загоняла себя в ловушку, порождавшую когнитивный диссонанс. С одной стороны, люди слышали «советское – значит отличное» о чудесных советских Т-34 и КВ. С другой стороны, были общеизвестны неудачи начального периода войны, когда Красная Армия стремительно откатывалась назад, сдавая один город за другим. Неудивительно, что людям было тяжело совместить два этих факта: чудо-оружие, привозящее из боя до сотни лунок от снарядов, и откатывающийся к Москве и Ленинграду фронт. Позднее на этой почве вырастили развесистую клюкву версии «все сломались». То есть чудо-танки были нечестно побеждены собственными командирами в маршах.

Строго говоря, советская историческая наука на страницах произведений уважаемых авторов давала достаточно информации для получения адекватной картины событий 1941 г. Однако правильные фразы про упреждение в развертывании тонули в потоке более простых и понятных тезисов: «советское – значит отличное», «Зорге предупреждал» и «репрессии среди высшего командного состава». Самым прозрачным объяснением было, конечно же, «внезапное нападение». Оно также интерпретировалось на самом примитивном уровне – разбуженные артиллерийской подготовкой утром 22 июня и бегающие в нижнем белье заспанные солдаты и командиры. Растерянных и не понимающих, что происходит, людей можно было брать «тепленькими». Понятно, что объяснение последующих поражений лета – осени 1941 г., таких как неудачи контрударов мехкорпусов, прорыв «линии Сталина» и окружение под Киевом и Вязьмой, беготней в кальсонах уже не объяснялось.

Кроме того, чаще всего приводились данные по общей численности войск Красной Армии без учета ее пространственного расположения. Поскольку с точки зрения этих общих цифр немцы не имели численного превосходства, причины катастрофы начали искать в проблемах, лежащих вне плоскости оперативной и стратегической обстановки. Более того, ставшие известными цифры численности советского танкового и авиационного парка заставляли искать нечто великое и ужасное. Должно было случиться что-то страшное и необычное для того, чтобы в столкновении двух равных (с точки зрения достаточно абстрактных цифр) одна из них начала стремительно откатываться назад. Словно сломалась некая маленькая, но важная деталь в большом механизме, называемом армия большой страны.

Вообще говоря, мотивом поиска небольшой детали, из-за которой все рухнуло, была слабая надежда на простое изменение истории. Если деталь была небольшая, то ее можно было исправить. Красная Армия выстояла бы под ударами противника и война не прокатилась бы по всей европейской части страны, калеча и убивая людей и целые семьи. Сопутствующим продуктом обнаружения этой маленькой детали было бы назначение «стрелочника», ответственного за ее отсутствие или неисправность. Одним словом, движущей силой изысканий был лучик надежды. Понимание неотвратимости и неизбежности катастрофы было слишком тяжкой ношей.

Поиски детали, из-за которой все случилось, не прекращаются вот уже шесть десятилетий. В новейшее время появились завиральные теории о «забастовке» армии, личный состав которой был недоволен советской властью. Соответственно фактором, который позволял одним махом всех побивахом, стал политический строй. Предполагается, что царь-батюшка на троне вместо богопротивного генсека был бы надежной защитой от всех бед. Ранее люди были изобретательнее. В качестве рецепта счастья предлагалось приведение войск в боевую готовность. Выдвигался тезис, что если бы немногочисленные дивизии армий прикрытия были бы подняты по тревоге на день-два раньше, ситуация бы принципиально изменилась. Версию эту подпитывали мемуары некоторых наших военачальников, выдержанные в духе «ну мы бы им дали, если бы они нас догнали». Но в технократическом обществе позднего СССР большую популярность получила версия об изъяне технического свойства. Роль страшного изъяна Красной Армии была отдана связи. Действительно, даже на бытовом уровне было понятно, что разрозненные и лишенные управления войска были мало на что способны.