Алексей Шишов - Герои 1812 года. От Багратиона и Барклая до Раевского и Милорадовича

1-я и 2-я русские Западные армии стали отступать в глубь России по сходящимся направлениям, чтобы где-то в районе Смоленска соединиться. В более затруднительном положении оказалась багратионовская армия: прямой путь отхода ее на Минск легко отрезался неприятелем. Преследовали же его корпуса Жерома Бонапарта и маршала Даву.

Венценосный полководец Наполеон теоретически рассчитал стратегическую операцию по «истреблению» багратионовской армии, казалось бы, верно. После взятия без боя Вильно он видел, что русская главная 1-я армия военного министра Барклая-де-Толли отступает на северо-восток, к Дрисскому лагерю. Поэтому Бонапарт решил обрушиться на более слабую 2-ю Западную армию противника, окружить ее и уничтожить. Но в лице ее главнокомандующего он нашел тоже стратегически мыслящего человека.

Выходя из-под удара, Багратион совершает с армией марш-маневр от Волковыска до Смоленска, имея целью соединиться близ этого древнего города-крепости на Днепре с 1-й Западной армией. Этот маневр не позволил Наполеону и созвездию его прославленных маршалов разгромить русские армии в приграничье порознь. И тем самым заставить официальный Санкт-Петербург подписать с Францией мир на выгодных для нее условиях.

Говоря иначе, именно полководцы М.Б. Барклай-де-Толли и П.И. Багратион уже в самом начале Русского похода императора французов разрушили план Наполеона на войну с Россией. На эту войну Бонапарт собрал возможный максимум войск с покоренной им пол-Европы. Однако в приграничье навязать противнику генеральную баталию он не сумел, чтобы реализовать уже в самом начале войны свое численное превосходство: две главные русские армии удачно отступали перед ним, «приглашая» заходить в российские пределы все дальше и дальше. А огромные пространства России пугали не только одного шведского короля Карла XII.

Однако это отступление стало причиной раздора князя Багратиона с военным министром Барклаем-де-Толли. Если первый был за то, чтобы «драться с французом» (чего желало все русское воинство), то второй методично проводил в жизнь свой план на войну. Петр Иванович в горячке запальчивости не скупился на резкость слов в адрес такого же, как и он, генерала от инфантерии, да к тому же еще и получившего этот чин позднее его. Но Барклаю-де-Толли он вынужден был подчиняться.

Начальник штаба 1-й Западной армии генерал-майор А.П. Ермолов пытался примирить двух главнокомандующих, от которых во многом в начавшейся войне зависела судьба России. Он писал князю Багратиону:

«Когда гибнет все, когда Отечеству грозит не только срам, но и величайшая опасность, там нет ни жизни частной, ни выгод личных…

Принесите Ваше самолюбие в жертву погибающему Отечеству нашему, уступите другому (Барклаю-де-Толли. – А.Ш. ) и ожидайте, пока не назначат человека, какого требуют обстоятельства».

…Путь отступления к стоявшему на днепровских берегах крепостному Смоленску для багратионовской армии прошел в тяжелых арьергардных боях. Особенно ожесточенными стали бои под Миром и Романовом. А под Салтановкой разыгралось настоящее сражение. Преследователям так и не удалось взять в тиски 2-ю армию русских, совершавших один марш-бросок за другим.

Победы же ее в этих столкновениях оказались для неприятеля достаточно чувствительными в потерях. У селения Мир арьергард под командованием донского атамана генерала от кавалерии М.И. Платова наголову разгромил три вражеских уланских полка, которые попали в хитроумно устроенную засаду на дороге. Это был «первый звонок» в войне на российской территории для наполеоновцев.

Когда вблизи Могилева у деревни Салтановка французский корпус маршала Даву настиг отступавшие перед ним русские войска, Багратион решительно атаковал неприятеля. Хотя тот и занимал выгодную для себя позицию, ему не пришлось в день 23 июля праздновать победу. Даву посчитал, что он наконец-то настиг армию русских и сможет связать ее сражением.

Но Петр Иванович тактически переиграл маршала империи и вновь отступил, теперь уже на смоленском направлении. Он с присущим ему грубоватым юмором отписал в штаб 1-й Западной армии А.П. Ермолову:

«Насилу выпутался из аду. Дураки меня выпустили…»

Историки порой сравнивают преследование наполеоновскими маршалами русской 2-й Западной армии с «погоней за миражом». Опытнейшему полководцу-стратегу Наполеону Бонапарту, пожалуй, впервые пришлось столкнуться с таким блестяще маневрировавшим целой армией соперником. В лице полководца князя П.И. Багратиона император французский нашел опасного для себя лично «разрушителя» планов на Русский поход.

Европейские историки достаточно единодушно отмечают, что в том очном «поединке» французского императора и суворовского любимца предпочтение было на стороне Бонапарта. Так, англичанин Дональд Ф. Делдерфилд писал:

«…Далеко на юге (от Вильно. – А.Ш. ) импульсивный Багратион, как казалось, был безнадежно отрезан от основной армии Барклая-де-Толли…

Огромная страна, где летние грозы превратили и так никуда не годные дороги в непролазное болото. Наполеон тем не менее был уверен в одном: в крайней уязвимости Багратиона и его 40 тысяч человек, которые уже отстали от основных частей отступающей армии на 80 лиг, а поскольку перед Наполеоном был ученик Суворова, то он, как искусный паук, ждал, когда бесстрашная муха ринется в расставленные им сети».

Багратиону, который отводил от границы более чем 40-тысячную армию, откровенно было нелегко раз за разом выискивать новые маршруты отступления, чтобы не попасть под удар превосходящих сил врага. Так, он двинулся к Минску, но узнал, что маршал Даву уже его занял. Петр Иванович тогда отписал «в сердцах» начальнику штаба 1-й Западной армии генерал-майору А.П. Ермолову:

«Я принужден назад бежать на Минскую дорогу… Куда ни сунусь, везде неприятель».

…Умело маневрируя, князь Багратион сумел-таки без больших потерь вывести 2-ю Западную армию к Смоленску на соединение с 1-й Западной армией. В «Записках Алексея Петровича Ермолова» удивительно точно сказано о душевном состоянии двух объединившихся в единое целое русских армий, которым приходилось отступать, а не сражаться:

«Радость обеих армий была единственным между ними сходством. Первая армия, утомленная отступлением, начала роптать и допустила беспорядки, признаки упадка дисциплины. Частные начальники охладели к главному (Барклаю-де-Толли. – А.Ш. ), низшие чины колебались в доверенности к нему.

Вторая армия явилась совершенно в другом духе! Звук неумолкающей музыки, шум неперестающих песен оживляли бодрость воинов. Исчез вид понесенных трудов, видна гордость преодоленных опасностей, готовность к превозможению новых. Начальник – друг подчиненных, они – сотрудники его верные!»