Мирослав Морозов - Неизвестные трагедии Великой Отечественной. Сражения без побед

Через два с небольшим месяца, 16 сентября, Гитлер в беседе с немецким послом в занятом Париже Отто Аветцом высказался о судьбе города еще более определенно: «Ядовитое гнездо Петербург… должен исчезнуть с лица земли. Город уже блокирован; теперь остается только его обстреливать артиллерией и бомбить, пока водопровод, центры энергии и все, что необходимо для жизнедеятельности населения, не будет уничтожено. Азиаты и большевики должны быть изгнаны из Европы, период 250-летнего азиатства должен быть закончен» [176].

Этим рекомендациям и следовало руководство вермахта. Так, в сентябре 1941 г. была подписана директива военно-морского штаба «О будущем города Петербурга», в которой говорилось: «Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли. После поражения советской России нет никакого интереса для дальнейшего существования этого населенного пункта… Предложено тесно блокировать город, путем обстрела из артиллерии всех калибров и непрерывной бомбежки с воздуха сровнять его с землей. Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты. В этой войне мы не заинтересованы в сохранении даже части населения этого большого города» [177].

Чувство собственного превосходства и ненависть ко всему советскому внушались и каждому немецкому солдату и офицеру. Так, в донесении корреспондентов «Красной Звезды» М. Шунца и А. Шипова начальнику Политического управления Ленинградского фронта сообщалось о найденных у убитых немецких военнослужащих памятках следующего содержания: «Помни, для величия и победы Германии, для твоей личной славы – ты должен убить ровно сто русских, это справедливое соотношение – один немец равен ста русским. У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание – убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик – убивай» [178].

Как известно, с целью наступления на северо-западном направлении командованием вермахта была развернута группа армий «Север» генерал-фельдмаршала В. Лееба. Одновременно к северу от Ленинграда были сосредоточены две финские полевые армии: Карельская и Юго-Восточная. Таким образом, вражеское командование намеревалось захватить Ленинград двойным ударом: с севера – финскими войсками, с юга – силами немецкой группы армий «Север».

Уже на 19-й день войны, к 10 июля 1941 г., соединения этой группы армий продвинулись на северо-западном направлении на глубину до 450–500 км и захватили почти всю Прибалтику. Немецкие войска вторглись в пределы Ленинградской области. В то же время финская армия, перейдя в наступление на Олонецко-Ладожском перешейке, достигла побережья Ладожского озера. В течение июля-августа противник сломил сопротивление советских войск на лужском и новгородском направлениях и к концу августа вышел к Копорью, Ропше, Красногвардейску, Сиверскому.

Все это время начиная с 10 июля руководство боевыми действиями Северного, Северо-Западного фронтов, Балтийского и Северного флотов осуществлялось Главным командованием северо-западного направления во главе с маршалом Советского Союза К.Е. Ворошиловым. Будучи лично храбрым человеком, он в то же время боялся самостоятельно принимать какие-либо решения и часто затруднял этим работу других военачальников. Между тем обстановка в районе города продолжала обостряться, и это очень беспокоило Сталина. Решив разобраться в деятельности главкома Ворошилова, он направил в Ленинград комиссию в составе В.М. Молотова, Г.М. Маленкова, Н.Г. Кузнецова, А.Н. Косыгина, П.Ф. Жигарева и Н.Н. Воронова. Выданный ей мандат позволял от имени Государственного Комитета Обороны решать все вопросы обороны и эвакуации города. Комиссии предстояло определить, оставить ли Ворошилова на его месте или найти ему достойную замену.

Между тем 25 августа 39-й моторизованный корпус противника, наступавший из района Чудова, захватил Любань. Оборонявшаяся здесь 48-я армия не смогла сдержать натиска пяти немецких дивизий и отошла на Кириши и Пушкин. Через три дня противник занял Тосно. До Ленинграда оставалось чуть менее 50 км. В посланной на имя Молотова и Маленкова телеграмме Сталин не смог скрыть своего раздражения: «Если так будет продолжаться, боюсь, что Ленинград будет сдан идиотски глупо, а все ленинградские дивизии рискуют попасть в плен… Чем, собственно, занят Ворошилов и в чем выражается его помощь Ленинграду?» [179]

Утром 8 сентября части 20-й немецкой моторизованной дивизии вступили в Шлиссельбург. «Уже в 7.40 был водружен флаг на церковной колокольне и марш-броском достигнут берег Невы, – писал немецкий военный историк В. Хаупт. – Около 10.00 боевые группы 424-го пехотного полка вошли в Шлиссельбург. Ладожское озеро было достигнуто – Ленинград окружен!» [180]С выходом противника к Ладожскому озеру и верховью Невы Ленинград оказался плотно блокированным вражескими войсками. С 8 сентября сообщение с городом могло поддерживаться только через Ладожское озеро и по воздуху. Это крайне осложняло организацию обороны. Имевшиеся пути не обеспечивали подвоза необходимых материальных и технических средств как для населения города, так и для оборонявших его войск.

Ворошилов не спешил докладывать в Москву о случившемся, надеясь хоть как-то поправить положение. Однако утром следующего дня в Кремле уже знали о блокаде Ленинграда, и начальник Генерального штаба Красной Армии маршал Шапошников направил главкому телеграмму следующего содержания: «Имеются данные, что Шлиссельбург занят 8 сентября противником. Сообщите, так ли это, так как мы не имеем данных о Вашем восточном фронте» [181]. Ворошилову пришлось сообщать все как есть. Это явилось последней каплей, переполнившей чашу терпения Сталина. В Ленинград, на имя Ворошилова и Жданова, тотчас была отправлена телеграмма: «Нас возмущает ваше поведение, выражающееся в том, что вы сообщаете нам только лишь о потере нами той или иной местности, но обычно ни слова не сообщаете о том, какие же вами приняты меры для того, чтобы перестать, наконец, терять города и станции. Так же безобразно вы сообщили о потере Шлиссельбурга. Будет ли конец потерям? Может быть, вы уже предрешили сдать Ленинград?» [182]

Вслед за этим К.Е. Ворошилов был отстранен от командования войсками в районе Ленинграда. Вечером того же дня командующий войсками Резервного фронта Г.К. Жуков, только что завершивший ликвидацию ельнинского выступа, был вызван в Кремль. После непродолжительной беседы он вышел из кремлевской квартиры Сталина с запиской, адресованной Ворошилову. В ней Верховный писал: «Передайте командование фронтом Жукову, а сами немедленно вылетайте в Москву» [183].