Алексей Орлов - Афганский дневник пехотного лейтенанта. «Окопная правда» войны

Знаменательный день в моей биографии. Наконец-то прибыл в полк долгожданный заменщик, целый месяц где-то болтался, его еще в конце июня видели на ташкентской пересылке. Сообщили, как всегда, самый осведомленный народ – связисты. Солдаты, офицеры подхватили меня, качать на руках стали. Не передать словами тех чувств, что я испытал в тот момент.

Командир улетел в полк, за него остался заместитель начальника штаба. Вот тут-то и проявился его мелкий, злобный и мстительный характер. Вызывает меня и ставит задачу на проведение засады в районе выс. 1523, в десяти километрах западнее Кишима. Когда я пришел в полк, офицеры за месяц до замены не выходили на боевые. Такое было негласное правило. По статистике, погибали или в первые месяцы, или в конце срока пребывания в Афганистане. Тому подтверждение, недалеко от Кишима, в августе 1982 года, подорвался на фугасе командир разведывательной роты 149-го полка Наметов Богадир, прославленный офицер, которого уговорили показать маршрут прибывшему из Союза заменщику. Столько чувств нахлынуло. Отказаться – два года честно отслужил, окончание не хочется замарать; сказаться больным – совесть не позволяет. В общем, победив все сомнения, возглавил роту.

Выдвигаемся по ночному Кишиму. При подходе к крепости вдруг раздается крик: «Дреш! Файр мекунам!» То есть стой! Стрелять буду! Переводчик всегда рядом, реагирую мгновенно. Кричу свои. Афганец дает команду: «Командир ко мне, остальные на месте». Подхожу. Как он начал меня отчитывать: «Почему не предупредили? Ведь у нас с вами телефонная связь. Мы же могли вас перестрелять». Самое главное, он абсолютно прав, я очень зауважал этого афганского командира. Кое-как извинившись, продолжили движение. Вдруг раздается стрельба, да плотная такая. Духи в очередной раз проводят обстрел крепости. Резко ухожу в сторону, речку Машхад пришлось вброд переходить – мост простреливался. Пришли к месту засады, окопались на высоте, круговую оборону заняли.

Наступило утро. По радиостанции получаю команду еще оставаться на сутки. Естественно, весь на измене. Вторую ночь не сплю и личному составу не даю. Перекрываем дорогу, по которой вторые сутки нет никакого движения, засекли нас, должно быть. Но меня это мало волнует. Все мысли о возвращении на родину.

Получаю команду дождаться подхода БМП и выдвинуться для встречи колонны. Расставляю БМП по маршруту, сам последним становлюсь на высотку вблизи дороги. Дальше пошла шестая рота. Бабах! В пятидесяти метрах от меня подрыв. Противотранспортная итальянская мина сработала прямо под старшим стрелком, на БМП-1 – это командирское место. В днище дыра диаметром полметра, солдата выбрасывает, он ударяется о землю, тут же вскакивает, отряхивается, не поняв, что произошло. Саша Чигрин, командир шестой роты, попозже скажет: «Был бы нормальный солдат, точно бы погиб». Этот был, мягко говоря, с психическими отклонениями. Саперы спешились, пошли проверять. Метрах в ста снимают фугас. Да, все-таки есть у меня ангел-хранитель, в который раз помогает, беду отводит. Пропустив колонну, сворачиваемся. Я места себе не нахожу. То на ребристый лист сяду, рядом с механиком, то на корму убегу к антенному вводу, относительно безопасные места при подрыве. В конце концов не выдерживаю, сажусь за штурвал и рывками, отпуская колонну, потом на высокой скорости догоняя ее, въезжаю в Кишим.

Переночевав, продолжили движение. Я снова за штурвалом, еду в той же манере, отпуская и догоняя колонну, так гораздо легче морально. Дошли до Артынджалау.

Наконец-то пришли в полк. Познакомился с заменщиком – капитан Газарян Самвел Викторович. Прибыл из Гродно, точнее, деревня Гожа Гродненского района. В разговорах выяснилось, почему так долго добирался. Пытался устроиться в Хайратон, да что-то не срослось.

А под Кишимом война. Два разведчика погибли, один из них, Миша Борматенко, командир второго взвода, месяц назад в полк прибыл, два сапера, есть раненые.

Боевые действия под Кишимом продолжаются. В районе Вахши девятая рота нарвалась на духов, у них трое погибших. А в полку продолжается разгрузка прибывшей колонны.

Выходим для сопровождения колонны в обратный путь. Была мысль подойти к командиру и попросить остаться, но не стал позориться, хочется уйти красиво, с гордо поднятой головой.

В районе кишлака Баймаласы, сразу за аэропортом, где выставляется первый блок, получаю команду от командира полка на возвращение в полк. Все-таки он молодец. До конца меня на излом испытывал, но я ценю его отношение к себе.

Вернулся батальон. Прошедшие дни места себе не находил. Не сидится, не лежится, не спится, кусок в горло не лезет – такое вот состояние.

Сдавал роту. Есть недостатки. Самый крупный – недостача тридцати касок, шлемов стальных. За два года были утеряны, выброшены при движении в горах, так как очень тяжело в жару носить их на голове. Я, наверное, единственный, кто после Зардева не расставался с каской, хороший урок был получен. Говорят, что каски не списываются и нужно платить в десятикратном размере. От злости написал рапорт, в котором прошу удержать с меня триста рублей в счет погашения недостачи. Пошли к командиру на утверждение, он вызвал начальников вещевой и финансовой служб. Накричал на них, что передового офицера мурыжат, приказал расчет сделать по минимальной остаточной стоимости. В итоге насчитали сорок четыре рубля, и вопрос был закрыт. Организовал скромную отходную, но даже водка что-то не идет. Ждешь, ждешь эту замену, а приходит пора расставаться с боевыми друзьями, такая горечь и тоска накатывает, до слез.

Ну, вот и все. Вроде бы все сказано, слов больше нет, обнялся со всеми, попрощался, комок подступает к горлу. Аэродром, восьмерка раскручивает винты и…

В последний раз окидываю взглядом полк, запоминая, чтобы унести с собой его образ навсегда. Оставляя частицу себя здесь, на этой опаленной солнцем и войной земле. Сердце щемит, и слезы непроизвольно текут по щекам.

Разбросала нас судьба по разным уголкам великой, в то время и необъятной, Родины.