Николай Кузьмин - Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии

С разведывательными ротами провели тактико-специальные учения, где они, действуя в горах пешком, совершали налеты на объекты, расположенные на удалении 15–20 км, с штатным оружием и снаряжением общим весом порядка 30 кг.

Уже тогда я пришел к выводу, что физическая подготовленность наших солдат, да и офицеров тоже, была далека от желаемой. Люди были практически неспособны при такой физической нагрузке выполнить боевые задачи, было над чем задуматься.

В конце сбора были проведены масштабные учения сил и средств разведки всего нашего армейского корпуса. Они проводились непосредственно у иранской границы, возможно, и с политическими целями, так как в Иране вовсю бушевала исламская революция, и ее ход был абсолютно непредсказуемым.

А дальше произошло то, что навсегда круто повернуло мою жизнь.

В середине ноября 1982 года, как раз после похорон Л.И. Брежнева, меня вызвал по телефону ЗАС из Ташкента начальник 1-го отдела разведывательного управления округа полковник В.А. Сапожник.

После обычных вопросов о здоровье, службе, делах в семье он сообщил мне, что командованием решено направить меня в Афганистан начальником разведки 201 мсд, вместо снятого с должности командующим ТуркВО прежнего начальника разведки.

Я, не раздумывая, согласился, так как попасть в Афганистан хотел давно, еще с момента, когда был там первый раз на вводе. Я дважды писал рапорты об этом: первый раз еще в Кизыл-Арвате летом 1980 года, второй – в 1981-м уже в Кушке. Оба раза начальство отвечало отказом. Находились какие-то причины.

Почему я стремился туда? Во-первых, я хотел на практике применить то, чему меня учили всю жизнь. Хотелось испытать себя в боевой обстановке. Мой отец был фронтовиком, два его родных брата погибли на фронте, брат матери тоже сложил свою голову в Сталинграде, оба деда воевали в гражданскую войну – мне тоже хотелось проверить себя в настоящем деле.

Во-вторых, не хотел я всю жизнь до пенсии сидеть в Кушке, и в Туркестане вообще, этих богом забытых местах. Да и не мог я спокойно сидеть, когда там, за речкой, кипела настоящая жизнь и делалась история.

Есть такая советская песня, в которой звучат замечательные слова:

И это не высокий стиль. Наше поколение, взращенное и воспитанное нашими родителями – истинными патриотами своей Родины, школой, комсомолом, просто не могло иначе думать и поступать.

Я думаю, что Афганистан стал последней войной Советского Союза, на которую многие шли добровольцами. И их не нужно путать с «дикими гусями» – наемниками, воюющими за большие деньги.

Не обходилось и без уродов. Должен с сожалением сказать, что и в те, советские годы, много было перерожденцев. На словах бывших пламенными патриотами, а на деле – приспособленцами и трусами. И выявила это Афганская война как наиболее масштабный и продолжительный послевоенный конфликт.

Почему-то вспоминается по этому поводу мой бывший командир учебной группы в Академии БТВ – майор Г.А. Голубев. Вроде бы и нормальный был офицер, такие слова нам правильные говорил, иногда чересчур правильные. Ну такой патриот, что дальше некуда. По окончании академии получил золотую медаль, поехал командиром полка в Киевский округ. Ну и что? Почти 10 лет, пока наша армия воевала в Афганистане, Гена успешно делал карьеру в своей 45 тд в Чугуеве.

А она шла как по маслу. Через несколько лет стал заместителем командира дивизии, потом командиром этой дивизии. И это в тех условиях, когда наша армия истекала кровью в Афгане!

Ну и как смотрело высшее командование на такого полководца? Вполне лояльно, так как он хорошо встречал приезжих проверяющих, поэтому чувствовал себя вполне уверенно. И вышестоящее начальство, вместо того чтобы отправить этого карьериста в Афганистан и посмотреть, на что он действительно способен, двигало его вверх по служебной лестнице на одном месте.

Подумайте, как мог стать комдивом в те годы человек, не прошедший войну? К 1988 году, когда я с ним встретился в штабе КВО, в Советской армии уже было достаточно опытных командиров, которые могли возглавить дивизию, в том числе и в бою. А предпочли человека, который всю Афганскую войну безвылазно просидел в Башаровке под Чугуевым. После развала Союза он уехал в Россию, опять же на высокую должность, но сомневаюсь, чтобы от него там была какая-то польза, так как никогда я не слышал его фамилии среди участников двух чеченских войн.

Но вот противоположный пример: тоже мой соученик по академии – ныне генерал-полковник ВС РФ Владимир Булгаков. Тоже командир полка после академии, далее военный советник в Афганистане, командир дивизии, бригады в Твери, командир 20 АК в Волгограде, заместитель командующего СКВО. Вторая чеченская война: Герой России, два ранения, шесть боевых орденов, последняя должность – командующий войсками Дальневосточного округа. Сейчас уже в отставке, но это действительно боевой генерал и настоящий патриот!

Другой мой соученик – Михаил Масливец, по распределению после академии был направлен в оперативный отдел штаба БВО. С началом афганской войны был переведен в такой же отдел штаба ТуркВО. В 1981–1982 годах написал несколько рапортов о переводе его в 40А. Наконец его просьба была удовлетворена, и он стал начальником штаба 56 гв. одшбр. Погиб в сентябре 1983 года в ходе проводки колонны из Кабула в Гардез, подорвавшись на очень мощном фугасе.

Я горжусь тем, что когда-то учился вместе с ними и хорошо знал этих людей. Вот такие люди нужны державе и армии, вот настоящий ее золотой фонд и элита! Тогда и не было бы проблем с патриотично настроенными офицерами.

Ведь уже в 1995 году, в новом государстве – России с началом Чеченской войны появилось много трудностей с комплектованием офицерским составом частей в зоне боевых действий. Начиная от самого высшего командования до младших офицеров, многие открыто отказывались служить там, обосновывая это кто семейными обстоятельствами, кто состоянием здоровья, кто нежеланием вообще служить в армии. Современные офицеры охотно идут лишь в миротворческие контингенты, где риск невелик и платят хорошо.

Так что перестройка и развал СССР не прошли даром для Вооруженных сил. Никто не хотел отдавать жизнь за новых хозяев, неизвестно откуда взявшихся.

Не знаю, будет ли это когда-нибудь исправлено, но, по моему мнению – таких офицеров и такой армии, какой была Советская армия, ни России, ни Украине, ни другим государствам СНГ больше не видать.

Но это сейчас, а тогда, в 1982-м, я не сомневался и принял все как должное.

О том, что я могу погибнуть или стать инвалидом, я как-то не думал. Считал, что если выбрал профессию военного, то она имеет и свои негативные стороны. И почему-то искренне верил в счастливую судьбу, которую мне предсказала цыганка-гадалка когда-то, еще в ранней юности. Согласитесь, что риск – это постоянное состояние военного человека.