Николай Кузьмин - Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии

«Когда начался обстрел 1-й роты, наша 3-я вернулась на выручку, – писал Елене Сергей Хомяков из Воронежа. – То, что произошло, было похоже больше на кровавый кошмар. Душманы навалились на нас с двух сторон. Офицеру-артнаводчику замполит роты приказал вызвать огонь артиллерии на наш квадрат. Я думаю, что это и спасло нас, оставшихся в живых. К нам на помощь подошел батальон мотострелкового полка. Всю ночь мы несли убитых и раненых на себе».

«У нас патроны почти кончились, и было видно, как душманы смеясь, достреливали Самолюка, до которого нельзя было добраться», – добавлял горькую картину Олег Ширшов.

Владимир Синица из Донецка написал родным рядового Подкорытова: «Я уже потом узнал, что ребята решили стоять до последнего. Куда-то бежать у Андрея и мысли не было. Пули во всех убитых и раненых входили спереди. Ни Андрей, никто другой за спины товарищей не прятался».

3 мая 1984 года 783-й отдельный разведывательный батальон потерял 13 человек – 3 офицера и 10 солдат. «Батальон попал в засаду, устроенную душманами, и потому были большие потери. Я летел на самолете, который доставлял гробы с телами наших ребят в Советский Союз. Своего друга Олега Антоненко похоронил на его родине в Киеве. С тех пор солдаты и офицеры батальона 9 мая собираются на могиле офицера, и потом идут к его маме, – написал Подкорытовым старший лейтенант Юрий Калинин, – я могу вам точно сказать, что у нас за время моей службы с апреля 1982 по июнь 1984 годов не было ни одного солдата, попавшего в плен». Последняя фраза в письме офицера не случайна. Было и такое послание сестре Андрея, в котором утверждалось, что он жив и ныне живет в Канаде. Недоразумение рассеялось, когда Елена выслала фотографию Андрюши».

Как видите, правда и слухи сплелись в один комок. Спешу сообщить читателям, что информация об измене начальника разведки 149 гв. мсп – чистой воды вымысел!

Начальник разведки полка в этот период, капитан Николай Бородихин, честно выполнил свой воинский долг и никакого отношения к слухам не имеет. Я с ним прослужил более 1,5 лет и могу охарактеризовать его как смелого, инициативного офицера с очень развитым чувством порядочности и ответственности за свое дело.

Понятно, что такой слух мог появиться только после дезертирства и сдачи в плен в марте 1984 года бывшего начальника разведки 122 мсп нашей дивизии подполковника Зайца. Об этом я подробно написал в очерке «Охота на Зайца».

К сожалению, в 1990 году письмо Елены Подкорытовой из Свердловска в газете «Аргументы и факты» я не читал. Поэтому, хоть и с большим опозданием, хочу рассказать, что же действительно произошло 3 мая 1984 года в долине реки Андараб (эта река идет практически параллельно долине реки Панджшер, но только с северной стороны гор Гиндукуш).

Так как мы действовали в рамках Панджшерской операции и пришли в Андараб из Панджшера (очерк «В долине пяти львов»), неудивительно, что многие считают, что этот бой произошел в Панджшере.

В тот день пешая группа из всех рот разведбата, человек 50, пошли для проверки результатов авиаудара по кишлаку Лагак в ущелье Арзу. Расстояние от основных сил дивизии было в одну сторону около 12 км.

По всем существующим правилам, возглавлять их должен был командир батальона подполковник В.Н. Тихонов или кто-то из его заместителей. Однако никого из заместителей в этот момент в батальоне не было, а сам комбат, ссылаясь позже на недавнюю травму ноги, в горы не пошел, а назначил старшим этой группы командира разведывательной десантной роты, недавно прибывшего из Союза вместо Игоря Плосконоса, весной уехавшего по замене. Естественно, что этот офицер боевого опыта не имел, но уже пару раз выйдя на боевые действия, не считал себя новичком.

Самое плохое было в том, что Тихонов никому о своем решении не доложил, развернул свою командно-штабную машину рядом со своей палаткой и держал связь с ротами. Я, выходя по радио на него, считал, что он вместе с ними, а он, находясь в 500 м от меня, создавал видимость своего присутствия с подразделениями.

Ну и получилось то, что должно было получиться, когда бой ведут неопытные, а хуже того, безответственные люди.

Проверив результаты авиаудара, о которых доложил мне Тихонов, я дал им команду возвращаться. Тихонов продублировал мою команду в пешую группу и пошел обедать. Где-то часа через два вдруг послышалась отдаленная стрельба, и в центр боевого управления дивизии (ЦБУ) сообщают, что подразделения разведбата попали в засаду и ведут бой. До района боя было не больше 1,5 км.

Комдив немедленно поднял по тревоге мотострелковый батальон 395 мсп и направил его на помощь разведчикам. Я же по радио выхожу на Тихонова и требую доложить обстановку, он путается, что-то говорит несвязное. Я начинаю понимать неладное, прямо спрашиваю, где он находится. И вот тут-то выясняется, что он весь день просидел от меня в 500 м и никуда не выходил.

Я был этим буквально поражен. Но сейчас не до Тихонова, надо выручать людей. Вместе с переводчиком Намозом и еще несколькими офицерами выходим навстречу. Из радиопереговоров понял, что роты попали в засаду, есть убитые и раненые. Бой уже закончился: выходят сначала разведчики, потом мотострелки, потом афганские солдаты. Несут убитых и раненых.

Пострадали только разведчики: они бы и самостоятельно смогли отбить нападение, но, как и в Дарвазе, погибшие были в первые минуты боя от обстрела в упор. Убитых 12 человек, среди них два офицера: командир танкового взвода 2 роты старший лейтенант Василий Павлюк и артиллерийский корректировщик Владимир Пирогов. Убитых солдат десять. Из них четверо «дембелей», служивших уже 3-й год, которые через 2–3 недели должны были ехать домой.

Тяжело ранен и без сознания командир взвода старший лейтенант Олег Антоненко, получили серьезные ранения, но держались на ногах замполит роты старший лейтенант Н. Стрельчук и командир взвода старший лейтенант В. Шапкарин. Ранено еще 4 солдата, один тяжело – 6 пулевых ранений, но в сознании. Убитых положили в ряд у палатки медсанбата, раненых занесли внутрь и начали оказывать им помощь.

Что же получилось? «Духи» из панджерской группировки Ахмад Шаха, около 15–20 человек, увидев нашу пешую группу, утром выходившую в Лагак, решили напасть на нее по возвращении их в лагерь. Подготовили засаду в заброшенном саду, верно посчитав, что уставшие «шурави» (а они прошли более 20 км пешком) назад не пойдут более трудной дорогой по гребню высоты, а спустятся в долину и пойдут через этот сад.

Так оно и получилось, хотя у нас всегда действовало железное правило – одной и той же дорогой никогда не ходить. Пошел в засаду одной дорогой – возвращайся другой, иначе сам в засаду попадешь. Это знали все, кроме нового командира роты.