Глеб Бобров - Снайпер в Афгане. Порванные души

Вот с этой-то ночи и наступила для «точки» Бахарак «сладкая жизнь». Теперь ни одна машина под самым усиленным конвоем и близко не могла туда сунуться. «Точку» обстреливали чуть ли не ежесуточно. Командование, подумав, решило усилить ее одним танковым взводом, а заодно и провести колонну со всем накопившимся многочисленным барахлом, которое после отъезда Бати доставлялось туда только вертолетами. И вот в первых числах марта, когда дороги немного подсохли, мощная бронегруппировка двинулась в Бахарак.

Впереди шли саперы, несколько танков и первый взвод разведроты, за ними – возглавляемая комбатом шестая мотострелковая, потом – пятая вперемешку с «шилками» зенитной батареи, а замыкали колонну четвертая МСР и остатки разведроты. Там же шел и БТР Ильина. Пока рассветало, проскочили до Файзабада и с первыми лучами внезапно вынырнувшего из-за гор солнышка по холодку ввалились в город. Бодренько прогромыхав по узким лабиринтам улочек и выйдя напрямую, гордо продефилировали по бесконечной центральной «улице дуканов». Несмотря на ранний час, людей было много, и, скажу откровенно, радостных улыбок я что-то не заметил.

Километрах в пяти от города прозвучал первый взрыв. Не сбавляя скорости, двинулись дальше. Метров через сто рвануло еще раз, да так, что даже нам в конце колонны и то стало дурно. Так и есть – фугас. Тут же встали. Раскуроченный противоминный трал полетел с обочины, на передний танк «кинули» новый и поехали дальше, но уже не так быстро – теперь впереди ножками шли саперы. Минут через двадцать передали по связи: «Есть одна», – это сняли первую мину. Потом еще парочку. А через полчаса и второй трал разлетелся в клочья: фугас не мина, найди, попробуй.

К обеду прошли только треть бахаракской дороги, километров двенадцать. И еще два подрыва. Отделались по легкому: несколько разорванных траков и каток. Через час встали окончательно. Видя, что одними минами такую резвую толпу не остановишь, духи буквально на глазах у разведчиков взорвали древний каменный мост через Кокчу. С наскока его не восстановить, брода поблизости тоже не оказалось; делать нечего – пришлось разворачиваться.

Теперь наши машины шли следом за остатками разведроты в голове колонны, и БТР Ильина пылил сразу за сто сорок девятой БМП, на последнем «десанте» которой сидел будущий автор этих строк. В течение получаса я спокойно созерцал неподвижную фигуру капитана, его бесстрашное лицо. Но вот началось то, что, в принципе, и не могло не начаться – обстрел. И какой! Не возрадуешься…

К той весне я прослужил уже полгода, это была не первая моя операция, и как поступать в подобных ситуациях, я был научен хорошо. Быстренько нырнув в десант, так, что над броней осталась торчать одна голова, я напялил каску и, по привычке оглянувшись назад, вдруг пораженно замер… Цезарь! Капитан Ильин, свесив ноги в люк башни бронетранспортера, сидел все так же неподвижно, лицо его было все таким же бесстрастным и спокойным. Можно было подумать, что свинцовые птички над головой не по его душу чирикали. Вдруг грохот, треск, суета; кто длинными неприцельными очередями скалы над головой поливает, кто судорожно забивает отработанные магазины, кто яростно, как последний раз в жизни, матерится по внутренней связи; механики-водители совсем взбесились. А Ильину все нипочем: отдал несколько сухих команд по батальону – и все, военные действия для него закончились. Изредка повернется, проверит строй несущихся сломя голову машин, иногда рукой кому-то что-то покажет и опять выпрямится; лицо – тень не промелькнет; серые глаза – вдаль. Не летящий по бездорожью БТР под ним, а Форум. Император!

На подходе к городу духи сбили вертолет. «Восьмерка», как пьяная, раскачиваясь из стороны в сторону, на аварийке шлепнулась где-то в садах. По связи передали: удачно, несколько царапин, шишек да НШ полка, находившийся на борту (а где начальнику штаба находиться, как не в самой гуще боя? Правда, сверху…), руку то ли сломал, то ли вывихнул. Разведка и четвертая мотострелковая быстренько соскочили с дороги и скрылись в лабиринты окраин. Делать нечего: либо мы заберем экипаж и НШ первыми, либо заберем вторыми, но уже не их, а то, что нам от них оставят.

Когда ведомая Ильиным группа из шестнадцати машин минут за десять добралась до места, вертолет уже догорал, а несколько штабистов и вертолетчики, засев в какой-то развалюхе, скупо отстреливались от одиночных бойцов товарища Басира. Духи при нашем появлении вежливо уступили дорогу. Но не отошли, а разобрались полукольцом по садам и чердакам и, не жалея патронов, начали охаживать уже всю бронегруппу. Разведчики, забрав погорельцев и рассчитывая пристроиться в хвост основной колонне, напрямую стремглав понеслись по полям, а капитан повел остатки машин через город перекрывать господствующую над мостом высоту.

В центральных кварталах духи наседали уже не так рьяно, но все равно нет-нет да прохаживались по броне длинными очередями в упор. Потом у самого моста два раза врезали из РПГ, а это уж и вовсе не шуточки. Первая граната прошла в нескольких метрах над торчащими из «десантов» головами, а вторая угодила как раз между бронетранспортером начальника штаба и сто сорок девятой БМП. Но и это не загнало Ильина в глубь «десанта»! Он остановил бронегруппу, машины развернули пушки, дали несколько залпов (это метров-то с десяти-пятнадцати!), разнесли вдребезги полдувала и дом, откуда сработал РПГ. После этого Ильин спокойно дал команду: «Вперед». Ну правильно – нечего стрелять, только руки с оружием выставляя над забором. Либо давай прицельно – лоб в лоб, либо вообще сиди дома и не высовывайся! Таким воякам Ильин не кланялся… Да и никаким другим тоже.

Вот так ни с чем бронегруппа вернулась в полк. Погибли замполит танкового батальона (кумулятивная струя гранаты пробила башню и перерезала майора пополам) и один из бахаракских лейтенантов (сквозное пулевое ранение в грудь, через обе половинки бронежилета, навылет). Несколько солдат получили легкие раны. Второй батальон обошелся вообще без потерь, и на разборе операции комполка отметил четкие и слаженные действия его подразделений.

Через две недели после этого выхода я уехал в двухмесячную командировку, и дальнейшие перипетии бахаракской истории прошли без моего участия.

В штабе армии очень обиделись на нетактичное поведение товарища Басира и, видимо решив примерно наказать, начали подготовку к крупномасштабному вторжению в его вотчину. В полк прибыли несколько полковников из отдела боевого планирования и начали готовить блестящую акцию по усмирению бывшего «нерадивого» ученика советской академии, а ныне непокорного и зарвавшегося главаря «крупного бандитского формирования мятежников». Поскольку эти штабные вояки получили свои полковничьи звездочки не за действительные боевые операции, а за своевременную окраску заборов и жухлой травы, натянутые по нитке койки и лихие «прогибы» перед вышестоящим начальством, то в итоге у них получилась самая бездарная и безмозглая операция, пожалуй, за всю историю афганских событий, которая, помимо всего прочего, обошлась батальону в две трети его личного состава.