Алексей Порошин - Проигравшие победители. Русские генералы

18 октября 1918 г. всех заложников повели в Чрезвычайную комиссию, которая располагалась в доме Карапетянца на углу Ермоловского проспекта и Ессентукской улицы (ныне проспект Калинина и ул. К. Хетагурова).

По прибытии к «Чрезвычайке», заложников заперли в одну из комнат верхнего этажа. Из этой комнаты их поодиночке вызывали в другую, где с них снимали одежду. Тут же заложникам скручивали руки за спину и туго перевязывали их тонкой проволокой, после чего только переводили в третью комнату. В таком именно виде, в одном белье, со связанными за спиною руками заложников повели на городское кладбище. Дорогой генерал Рузский заговорил тихим протяжным голосом. С грустной иронией заметил он, что свободных граждан по неизвестной причине ведут на смертную казнь, что всю жизнь он честно служил, дослужился до генерала, а теперь должен терпеть от своих же русских. Один из конвойных спросил: «Кто говорит? Генерал?» Говоривший ответил: «Да, генерал». За этим ответом последовал удар прикладом ружья. Свидетель Вагнер утверждает со слов присутствовавшего при казни Кравца, бывшего председателя Чрезвычайной следственной комиссии г. Кисловодска, что генерал Рузский перед самой смертью сказал, обращаясь к своим палачам: «Я – генерал Рузский (произнеся свою фамилию, как слово “русский”), и помните, что за мою смерть вам отомстят русские». Произнеся эту краткую речь, генерал Рузский склонил свою голову и сказал: «Рубите».

Небезынтересно, что красноармейцы отказались расстреливать боевых генералов: Н. В. Рузского и Р. Д. Радко-Дмитриева. Служили ли они под их командованием или были наслышаны о военных делах георгиевских кавалеров на фронтах мировой войны – этого никто не узнает. Казнь выполняли матросы из конного карательного «батальона смерти». Заложников сначала избивали резиновой плеткой, затем отрубали ноги, руки и лишь в конце – голову. Некоторых, в числе которых оказался Р. Д. Радко-Дмитриев, подбрасывали вверх и ловили на штыки.

Со слов свидетеля Тимрота, председатель «Чрезвычайки» Атарбеков в разговоре со Стельмаховичем, политическим комиссаром 2-й армии и неизвестным свидетелю лицом, сказал, что Рузского «я зарубил сам, после того, как он на мой вопрос, признает ли он теперь великую российскую революцию, ответил: “Я вижу лишь один великий разбой”. Я ударил, – продолжал Атарбеков, – Рузского вот этим самым кинжалом (при этом Атарбеков показал бывший на нем черкесский кинжал) по руке, а вторым ударом по шее».

Генерал Рузский, согласно показанию свидетеля Васильева, скончался после пяти нанесенных ему ударов, не издав при этом ни единственного стона. Как видно далее из дела, генералу Рузскому предлагали устроить побег, но он с чувством полного достоинства заявил, что совесть у него чиста и что поэтому у него нет основания спасаться бегством. Не хотел генерал Рузский спасать свою жизнь и при помощи сделки со своей совестью. Поэтому, когда большевистские главари Атарбеков и Кравец неоднократно приезжали в Новоевропейские номера и предлагали ему пост главнокомандующего советскими войсками, то генерал Рузский категорически отклонил это предложение и предпочел принять мученическую кончину от руки палача.

27 и 28 февраля 1919 г. была разрыта Особой комиссией первая могила, находящаяся в северо-западном углу пятигорского городского кладбища на расстоянии 19 саженей от западной стены кладбища и четырех с третью саженей от его северной стены. При экспертизе трупа № 6 в нем было опознано тело генерала Рузского.

В настоящее время в г. Пятигорске за оградой Свято-Лазаревского храма находятся два скромных надгробья, надписи на которых свидетельствуют о том, что здесь покоится прах двух активных участников Первой мировой войны: сына болгарского народа, посвятившего себя службе России, бывшего командующего армией генерала от инфантерии Р. Д. Радко-Дмитриева и кавалера трех Георгиевских крестов (4, 3 и 2-й степеней) генерала от инфантерии Н. В. Рузского.

Но на этом история захоронения жертв большевистского террора не заканчивается. В январе 2012 г. автор узнал из личного разговора с научным сотрудником Ессентукского краеведческого музея А. Н. Коваленко, что места погребений двух военачальников неточны. По ее словам, реальное захоронение могло быть на территории храма, в его ограде справа от церкви, либо вообще в другом месте. Неточность объясняется тем, что в 1919 г. во время расследования казни Особой комиссией некоторые из опознанных трупов были перезахоронены родственниками. Достоверных данных о захоронении упомянутых военачальников нет. Стилизация же захоронений условна и вызвана, со слов краеведа П. Н. Никитина, следующим обстоятельством. В 1960-е гг., во времена хрущевской оттепели в Пятигорск в рамках культурного обмена между странами социалистического лагеря стали приезжать делегации из братской Болгарии. Члены одной из первых просили представителей советской стороны указать место захоронения национального героя Болгарии Р. Д. Радко-Дмитриева. Политическая корректность определила необходимость искусственно создать место захоронения героя Болгарии вместе с его сослуживцем Н. В. Рузским в непосредственной близости от массового захоронения невинных жертв 1918 г.

В числе генералов, предпринявших попытку служить новой власти, оказались М. В. Алексеев и А. А. Брусилов.

В 1915 г. Николай II, став Верховным главнокомандующим, на должность начальника штаба Ставки избрал М. В. Алексеева. По многочисленному мнению военных и общественных кругов, стратегия русской армии с этого периода являлась стратегией М. В. Алексеева, хотя в своей основе по-прежнему была обусловлена военно-политическими требованиями союзников.

Пулемет на позиции

Обеспечение фронта всем необходимым требовало теснейшего сотрудничества начальника штаба Ставки с представителями правительственных и общественных кругов, среди которых М. В. Алексеев пользовался большим авторитетом, так как, по их мнению, именно начальник штаба был реальным руководителем действующей армии. В результате деятельность М. В. Алексеева стала естественным образом выходить за рамки чисто военных вопросов. Рассматривая личность М. В. Алексеева, историк А. Я. Аврех писал, что окончательная победа в войне тому виделась в союзе правительства с Думой, Земским и Городским союзами. Начальник штаба Ставки сочувствовал борьбе «Прогрессивного блока» с правительством и имел довольно доверительные контакты с оппозиционными лидерами: М. В. Родзянко, А. И. Гучковым, М. Челноковым, А. Коноваловым.