Яков Нерсесов - Русские генералы 1812 года

C.B. Герасимов. М. И. Кутузов на Бородинском поле. 1952 г.

«Эта каналья Кутузов не получит от меня новой баталии», – в сердцах заявил он на следующий день. Многолетний боевой опыт предостерег его от рискованного шага. Впервые в жизни Наполеон отказался от генерального сражения: в случае поражения катастрофа была неминуема. Оставался один путь – назад, на Смоленск, через Можайск, по той же Старой Смоленской дороге, по которой французы пришли к Москве. Кутузов взял стратегический реванш за Бородино: в первый раз за всю кампанию Наполеон повернулся спиной к русской армии. Выгнанная на Старую Смоленскую дорогу французская армия вытянулась в одну огромную колонну.

«С того момента, – пишет о Наполеоне участник похода в Россию французский генерал де Сегюр, – он стал видеть перед собой только Париж, точно так же, как, уезжая из Парижа, он видел перед собой только Москву. Это был поворотный момент в его судьбе. Завоевание мира прекратилось. Началось крушение Великой Империи».

Итак, Наполеон сломлен! Теперь они с Кутузовым поменялись ролями! Французский император избегал сражений и быстро уходил на запад. Началось его бегство. «Я мог бы гордиться тем, что я первый генерал, перед которым надменный Наполеон бежит!» – писал тогда Кутузов.

Кутузов не стремился навязать Наполеону решительное сражение. Уповая на «нанесение величайшего вреда параллельным движением и действиями на операционном пути» отступавшего врага, он шел южнее, прикрывая богатые южные провинции России от возможного прорыва наполеоновской армии. Кутузов лишь наседал и наскакивал, вырывал и откусывал куски из разлагавшегося тела Великой армии. Русский авангард Милорадовича постоянно висел на хвосте Наполеона; севернее Смоленской дороги его теребили казаки Платова и отряд Э. Ф. Сен-При, а южнее – отряд Орлова-Денисова.

Колоцкий монастырь – Вязьма – Дорогобуж – Духовщина – Ляхово – Красный – Березина – вот основные места боев между русским авангардом и разрозненными частями наполеоновского арьергарда.

Ермолов в мемуарах рассказывал о том, как Кутузов вел войну с бегущим из Москвы Бонапартом. В сражении под Тарутином: «порой Кутузов командовал наступать, но чрез каждые сто шагов войска останавливались почти на три четверти часа; князь, видимо, избегал участия в сражении». Когда шел бой под Красным, Ермолов застал Кутузова и Беннигсена мирно завтракавшими. Узнав, что под Красным жаркое дело, Кутузов просиял от удовольствия и сказал: «Голубчик, не хочешь ли позавтракать?» Во время завтрака Ермолов просил Беннигсена пол держать его в необходимости усилить авангард для разгрома неприятеля, но тот упорно молчал. Лишь только Кутузов покинул их, как Беннигсен с укоризной промолвил: «Любезный Ермолов, если б тебя не знал с детства, я бы имел полное право думать, что ты не желаешь наступления; мои отношения с фельдмаршалом таковы, что мне достаточно одобрить твой совет, чтобы князь никогда бы ему не последовал». В Полотняных Заводах Кутузов, похоже, намеревался расположиться на зимние квартиры, так что однажды Толь, придя в отчаяние, вбежал к Коновницыну и вскричал: «Петр Петрович, если мы фельдмаршала не подвигнем, то мы зазимуем!» Подвигнуть-то подвигнули, но командующий по русской пословице поспешал не торопясь. Ходили слухи, что, когда под Красным французов уже ждал капкан и оставалось лишь его захлопнуть, Кутузов всячески затягивал с приказом атаковать, и никакие доводы полковника Толя и генерала Коновницына не смогли на него подействовать. Когда им все же удалось уломать заартачившегося главнокомандующего, то было поздно – Бонапарт и его гвардия уже миновали самый опасный участок дороги. Свою стратегию – взять врага измором – Кутузов до поры до времени не обнародовал и, очевидно, был прав: «что знают двое, то знают все».

Он предпочитал беречь солдат, полагая, что зима и голод сами довершат разгром. Предвидя истощение наполеоновской армии, Кутузов потирал руки: «Теперь за одного русского я не дам и десяти французов!»

Между прочим, именно в эти памятные дни замечательный русский баснописец И. А. Крылов написал свою знаменитую басню «Волк на псарне». Она получила широкую известность. Волком был изображен Наполеон, а ловчим – Кутузов. Рассказывали, что однажды перед собравшимися крестьянами Кутузов прочел эту басню и, произнося слова «Ты сер, а я, приятель, сед», снял фуражку, открывая седые волосы. Могучее «ура» прокатилось над толпой. Каждый понял, какого волка зовет их травить старый, испытанный ловчий.

Генералу Коновницыну главнокомандующий так объяснил свою стратегию изгнания врага из России: «Ты видал, когда осенью выставляют зимние рамы? Обыкновенно между рамами попадаются мухи. Пожужжав и повертясь немного, они околевают. То же будет и с французами: все они скоро издохнут!»

Кстати, наполеоновские маршалы довольствовались жареной кониной и кипятком из растопленного снега, а среди солдат даже возникло людоедство. Сам Кутузов писал жене: «Вчерась нашли в лесу двух французов, которые жарят и едят третьего своего товарища». Федор Глинка вспоминал: «Французский пленный, поедая мозг из вскрытого черепа своего приятеля, говорил мне: возьмите меня учителем, я еще могу пригодиться России».

Невероятные лишения и трудности терпели и русские солдаты. Если французы отступали по наезженному Смоленскому тракту, то кутузовские войска преследовали врага по плохо проходимым проселочным дорогам, а то и по снежным полям, в морозы и вьюги волоча за собой артиллерию и обозы. Русские войска начали наступление до того, как в Тарутино поступили сапоги и полушубки на всю армию. Многие солдаты были в летнем обмундировании. Из армии ежедневно выбывало большое количество заболевших. Войска Кутузова уменьшились только за счет больных на 30 тыс. человек. Вскоре боеспособных солдат осталось не более 75 тыс.

Кутузова потом много критиковали за то, что он так и не ликвидировал остатки Великой армии во время ее бегства к Березине и Неману. Проделать это оказалось сложно: новобранцы, которых было большинство, уступали в выучке ветеранам. Русские несли потери и от зимних холодов, и от недостаточного питания. Потери за счет больных превышали боевые. Так, после трехдневного боя под Красным в наличии у Кутузова оставалось уже не более 50 тыс. солдат. Именно им надлежало держать заданный темп преследования. В штабе рассчитывали, что Бонапарта сумеют захватить в «мешок» войска Чичагова, Витгенштейна и Тормасова. Но, поскольку Тормасов опоздал к днепровским переправам у Орши, Наполеону все-таки удалось переправиться и уничтожить мосты. Теперь предполагалось полностью окружить и добить остатки французов (около 20 тыс. еще относительно боеспособных солдат и 40-тысячную вереницу больных и калек) на Березине. До этого терпеливый и осторожный Кутузов не стремился форсировать события. Он берег солдат для решающих схваток, когда удастся прижать остатки Великой армии к водной преграде.