Михаил Барятинский - Танковые асы Сталина

10 октября 1941 года М.Е. Катуков направил три танка под командованием Самохина, Столярчука и Самойленко в г. Мценск. Вскоре они доложили комбригу, что противник оборудовал на колокольне наблюдательный пункт и пулеметные гнезда и держит значительную часть города под обстрелом. Выполняя приказ Катукова, танкисты огнем из пушек сбили колокольню. Вскоре Самохин обнаружил четыре вражеских танка, которые, не рискнув ввязываться в открытый бой, замаскировались за церковной оградой. Два из них удалось уничтожить, а два других, подминая ограды садов и огородов, скрылись.

13 ноября 1941 года бригада Катукова повела наступление на деревню Козлове В 6 ч. утра мотострелковый батальон капитана Лушпа пошел в атаку. Но взять деревню с ходу не удалось. Наткнувшись на плотный огонь противника, батальон вынужден был залечь в 200 м от деревни. На помощь мотострелкам Катуков направил три танка под командованием лейтенанта Самохина. Подойдя на своей машине к пехоте, Самохин открыл люк и крикнул:

– За мной вперед!

Пехота с криками «ура» поднялась, но огонь противника из блиндажей и дзотов мешал ей продвигаться вперед.

Танки Т-34 1-й гвардейской танковой бригады в засаде. 1941 год

Самохин заметил, что наиболее интенсивная стрельба идет из подвала большого дома, под которым немцы оборудовали блиндаж. Три точных выстрела – и дом был разрушен. Самохин ринулся на развалины и принялся давить уцелевших гитлеровцев.

«Увлекшись боем, – рассказывал он потом, – я продвинулся в глубь села и начал уничтожать пулеметы и автоматчиков. Меня обстреливали противотанковые орудия, но я не обращал на них внимания. В это время кончились снаряды. Я крикнул башенному стрелку Лещишину: «Давай гранаты!», – а затем открыл люк и стал бросать в немецкую пехоту гранаты. Вдруг вражеский снаряд ударил в башню, и меня контузило. Тогда я поехал на пункт боепитания, заправился снарядами и снова вернулся в бой».

В бою за деревню Козлово экипаж К.Самохина уничтожил четыре танка, одну самоходную установку, три противотанковых орудия и 10 дзотов со станковыми пулеметами и минометами. В тот день экипаж Самохина находился в бою 20 часов. Пять раз его танк выходил на исходную позицию, пополнялся боеприпасами и снова возвращался в бой.

В конце ноября генерал Катуков приказал роте старшего лейтенанта Самохина поддержать атаку частей 371-й стрелковой дивизии на Надовражье. Выбор был не случаен. Не раз Самохин действовал со своей ротой в отрыве от главных сил бригады и в неравных схватках с противником всегда выходил победителем.

Для вылазки в тыл врага выбрали метельную ночь. Под свист и завывание ветра танки на малой скорости незаметно просочились в тыл противника и сосредоточились в лесу, вблизи Надовражья. План атаки был разработан во всех подробностях за несколько дней до начала рейда. Одни танки должны были подавить огневые точки на окраине села, другие – разгромить штаб, третьи – парализовать действия охраны гитлеровцев.

За снежными вихрями село едва проглядывалось. Лишь церковь виднелась более отчетливо. Ее-то и выбрали как главный ориентир. Самохин прислушался. Ветер донес лай собак, но через минуту смолк и он. Ни одного подозрительного звука, ни одного огонька. Село словно вымерло. «Спят фрицы», – подумал старший лейтенант. Он решил проникнуть в село не на малой скорости и не по целине, как наметили раньше, а по дороге, на полной скорости. Один рывок – и там!

Листовка о подвигах экипажа Д.Лавриненко, изданная осенью 1941 года

«Тридцатьчетверки» рванулись вперед. Через какие-то минуты они были уже в селе. Дальше все шло как по писаному. Под гусеницы танков попали три орудия, стоявшие у околицы, несколько легковых машин. Без единого выстрела экипажи проутюжили и окопы на заснеженных огородах и гумнах. А в это время вторая группа, ведомая самим Самохиным, уже мчалась к центру села. Возле церкви стояли особняком пять домов. В них-то, по сведениям партизан, и размещается штаб. Таранные удары в стену – и бревенчатые избы рассыпались. Под их обломками нашли свою гибель десятки фашистов. Теперь быстрее к церкви! Гитлеровцы использовали ее как казарму. Танкисты охватили церковь с трех сторон, ведя перекрестный огонь из пушек и пулеметов по окнам и двери. Снаряды, влетая внутрь этой своеобразной каменной крепости, делали свое дело. В западной стене образовалась огромная брешь. В нее кинулись оставшиеся в живых очумевшие вражеские солдаты и офицеры. Однако все они нашли свою гибель здесь, на небольшой площади перед церковью.

Шесть самоходных и пять противотанковых орудий, 20 автомашин, 50 мотоциклов и до 200 немецких солдат раздавили танкисты Самохина за один час атаки.

Тем временем из Турова и Дедова подходили немецкие танки. Они намеревались захватить в клещи и уничтожить советские машины. Но Самохин вовремя, незаметно для врага, ускользнул из подготовляемого кольца, и немецкие танкисты, потеряв ориентировку, долго и интенсивно обстреливали друг друга.

Как мастеру рейдов, Самохину не раз поручались подобные задания. Так, в ночь на 21 февраля 1942 года Самохин, к тому времени уже гвардии капитан, во главе танковой роты ушел на разведку в тыл врага. Дело было уже на территории Смоленской области. Прокладывая маршрут лесными тропами, танкисты незамеченными достигли деревни Шарапове, выяснили схему обороны врага и возможности удара с тыла, со стороны населенных пунктов Павлове и Ветрово. Возвратившись, Самохин изложил план боя генералу Катукову.

В ночь на 22 февраля гвардейцы повели машины разведанным путем. Танки, выкрашенные в белый цвет, сливались с местностью. Для удобства маневрирования в лесу башни повернуты стволами назад. Моторы приглушены. А вот и Ветрово. Резко повернув на восток, батальон описывает дугу в виде вопросительного знака, подходит вплотную к Аржаникам с запада, разворачивается в боевой порядок…

О том, что произошло дальше, рассказал А.А. Рафтопулло: «Белое безмолвие. Немцы спят в деревне. На западной стороне сторожевых постов нет: гитлеровцы ожидают удара с востока, там и охранение выставили.

– Огонь!

Оглушительный подъем сыграли фашистским молодчикам мощные орудийные залпы. Запылали деревянные дома, языки пламени поднялись к небу. Вот рухнула одна изба, другая, третья. Горящие бревна придавили к земле заговорившие было огневые точки, Стальные ленты тридцатьчетверок утюжат неприятельские блиндажи. Машина командира роты Жукова, как в замысловатом танце, вертится на одной гусенице, растирая в прах вражеский дзот.