Сет Джонс - Война США в Афганистане. На кладбище империй

10 декабря 1979 г. Устинов отдал устный приказ Генеральному штабу начать подготовку к развертыванию одной воздушно-десантной дивизии и пяти дивизий транспортной авиации. Он также приказал повысить уровень готовности двух мотострелковых дивизий Среднеазиатского военного округа и увеличить до штатов военного времени численность личного состава понтонного полка 47. Узнав о принятом решении, начальник Генерального штаба Николай Огарков вышел из себя и заявил, что войска не смогут стабилизировать ситуацию. Он назвал решение «безрассудным».

Устинов оборвал его в резкой форме: «Вы собираетесь поучать Политбюро? Ваша единственная обязанность – выполнять приказы».

Огарков ответил, что афганскую проблему следует решать политическими, но ни в коем случае не военными средствами, и подчеркнул, что афганцы никогда не реагировали положительно на иностранную оккупацию» 48.

По всей вероятности, окончательное решение направить советские войска в Афганистан было принято днем 12 декабря небольшой группой советских руководителей, в том числе Брежневым, Сусловым, Андроповым, Устиновым и Громыко. Они выпустили директиву «направить несколько контингентов советских войск… на территорию Демократической Республики Афганистан с целью оказания интернациональной помощи дружественному афганскому народу» и «создания благоприятных условий для предотвращения антиафганских действий со стороны соседних государств» 49. Члены группы были согласны с тем, что ситуация в Афганистане серьезно угрожает безопасности южных границ Советского Союза и что США, Китай и Иран, поддерживая афганский режим, могут извлечь для себя преимущества. В частности, Афганистан может в будущем стать американской передовой базой, расположенной совсем рядом с «мягким подбрюшьем» Советского Союза – республиками Средней Азии. Здесь важную роль сыграла идеология 50. Суслов и глава международного отдела Центрального Комитета КПСС Борис Пономарев считали, что Советский Союз должен противостоять исламскому фундаментализму. Устинов был убежден, что боевые операции могут быть завершены быстро, возможно, за несколько недель или месяцев. Так же думал и Брежнев 51.

«Все будет кончено через три-четыре недели», – сказал Брежнев советскому послу в США Анатолию Добрынину 52.

Существовала также оппозиция вводу войск, особенно в Генеральном штабе. Генералы Николай Огарков, Сергей Ахромеев и Валентин Варенников, отвечавшие за подготовку плана вторжения, направили Устинову соответствующий рапорт. В нем они предупредили Устинова о большой вероятности восстаний, особенно в стране с преобладающей гористой территорией, населенной воинственными племенами 53.

Рональд Нойман наблюдал за вторжением Советов издалека.

В 1970 г. он пошел по стопам своего отца и поступил в Государственный департамент в качестве работника внешнеполитической службы. Отработав первую командировку в Сенегале, Нойман начал специализироваться на Ближнем Востоке. В 1973 г. он был назначен консулом в Тебризе (Иран). После этого Нойман работал референтом в американском посольстве в Иордании, заместителем главы миссии в Йемене, заместителем директора отдела Аравийского полуострова и заместителем главы миссии в Объединенных Арабских Эмиратах.

«Периодически я разговаривал с отцом об Афганистане – это продолжалось вплоть до его смерти», – сказал мне Нойман. Нойман-старший долгое время был членом Дартмутской конференции, представлявшей собой форум, на котором представители интеллектуальных и политических кругов обсуждали проблемы советско-американских отношений. Ее сопредседателями были Евгений Примаков (среди прочих), впоследствии ставший премьер-министром Российской Федерации, и аналитик ЦРУ Гарольд Сондерс, позднее ушедший в Совет национальной безопасности. В 1960–1981 гг. конференция собиралась тринадцать раз – попеременно в Советском Союзе и Соединенных Штатах. В ее работе принимали участие немало влиятельных экспертов. Во время войны в Афганистане конференция работала наиболее активно, собираясь каждые шесть месяцев. «Благодаря Дартмутской конференции отец был хорошо информирован о развитии ситуации в Афганистане и рассказывал мне о ней во время наших с ним бесед», – вспоминал Рональд Нойман 54.

Перед самым Рождеством 1979 г. элитные советские части начали прибывать в Кабульский аэропорт и на военно-воздушную базу в Баграме. Части 357-й и 66-й мотострелковых дивизий пересекли советско-афганскую границу в районе Кушки (Туркмения) и двинулись на юг по главному шоссе. 360-я и 201-я мотострелковые дивизии переправились на афганский берег Аму-Дарьи по понтонным мостам из Термеза (ныне – Узбекистан). Эта река длиной более 1400 км отделяла Афганистан от Советского Союза и протекала по территории Средней Азии. В Афганистане практически нет железных дорог, поэтому Аму-Дарья играла исключительно важную роль во время ввода войск как транспортная артерия, ведь по ней можно было организовать движение барж.

360-я мотострелковая дивизия достигла Кабула на Рождество, по пути взяв под контроль ключевой перевал Саланг и одноименный туннель, а 201-я дивизия шла на Кундуз и далее на восток в провинции Бадахшан и Баглан 55. По состоянию на 27 декабря 1979 г. в Афганистане находилось 50 000 советских военнослужащих, из них 5000 солдат и части спецназа (элитные части специального назначения) заняли позиции вокруг Кабула. Русские уничтожили основной телефонный коммутатор Кабула и взяли под контроль радиостанцию и Министерство внутренних дел. Советские десантники также захватили почту, склады с боеприпасами и прочие правительственные учреждения.

Подразделения специального назначения КГБ, переодетые в афганскую форму, атаковали президентский дворец. Охранники Хафизуллы Амина оказывали сопротивление в течение нескольких часов, но были, в конце концов, сломлены. Спецназовцы КГБ убили Амина 56. Из аэропорта приехал Бабрак Кармаль, который взял на себя руководство правительством страны и обратился к ее гражданам по «Радио Кабул»:

«Сегодня был остановлен… конвейер пыток, запущенный Амином и его прихвостнями, кровавыми палачами, узурпаторами и убийцами десятков тысяч наших соотечественников… Наступил новый этап Апрельской революции, совершенной благодаря нерушимой воле героического афганского народа… Бастионы деспотизма кровавой династии Амина и его сторонников – сторожевых псов Надир-Шаха, Захир-Шаха и Дауд-Хана, наймитов мирового империализма во главе с американскими империалистами – уничтожены. От них не осталось ни камня» 57.

Советы имели все основания для волнения относительно возможного американского вмешательства в афганские события. В начале 1979 г. администрация президента Картера начала рассматривать возможности оказания помощи афганским мятежникам по тайным каналам. Весной Збигнев Бжезинский предложил несколько способов подорвать влияние русских на их собственном «заднем дворе». Он убедил президента Картера санкционировать первую поставку оружия мятежникам. Она состояла из старых 3,03-линейных (7,7 мм) английских винтовок «Ли-Энфилд» 58. 30 марта 1979 г. заместитель советника по национальной безопасности Дэвид Аарон провел в Белом доме мини-заседание Специального координационного комитета по Афганистану. На встрече заместитель государственного секретаря по политическим вопросам Дэвид Ньюсом заявил, что Соединенным Штатам следует противостоять растущему присутствию Советского Союза в Афганистане, а представитель Пентагона Уолтер Слокомб спросил, не будет ли полезно «втянуть Советы во вьетнамское болото».