Сет Джонс - Война США в Афганистане. На кладбище империй

Шариат стал идеологическим краеугольным камнем одиннадцатилетней диктатуры Зия-уль-Хака. Одним из важнейших шагов генерала стало создание в 1980 г. в Исламабаде Международного исламского университета, где собирались виднейшие ваххабиты и представители «Братьев-мусульман». Благодаря Зия-уль-Хаку исламизм стал официальной государственной идеологией, а партия «Джамият-э-Ислами» получила министерские полномочия и существенную помощь. Он принял несколько мер по исламизации страны, в том числе ввел проверку всех законодательных актов на их соответствие шариату, исламистского уголовного кодекса, который включал применение телесных наказаний, и исламизировал систему образования 11. Кроме того, правительство Зия-уль-Хака ввело 2,5-процентный налог на все банковские вклады, который было предписано выплачивать ежегодно во время Рамадана в качестве «закята». В большинстве мусульманских государств эта «узаконенная» раздача милостыни считалась личным делом каждого. Средства, собранные в качестве «закята», использовались для финансирования медресе, которые контролировались улемами, большинство которых, в свою очередь, были связаны с деобандистами 12. Следует отметить, что Зия-уль-Хак поощрял финансирование и строительство в пограничных с Афганистаном районах медресе, где юные пакистанцы и афганцы изучали заповеди ислама, а некоторых из них готовили к джихаду против русских.

Ввод советских войск в Афганистан в 1979 г. и борьба с ними (джихад) дали мощнейший импульс к дальнейшей радикализации деобандистов и других военизированных группировок. Во-первых, джихад послужил полигоном для подготовки молодых боевиков. Во-вторых, пакистанская разведка ИСИ контролировала и активно участвовала в подготовке упомянутых группировок, преследуя при этом собственные цели в регионе. Из сотен групп сопротивления, возникших после вторжения русских, ИСИ признала и поддержала примерно полдюжины, организовав в них свои группы связи, которые занимались непосредственно оказанием помощи по тайным каналам. Несмотря на то что большинство группировок имели религиозный этос, в основе их организации лежали прежде всего этнические и племенные принципы. Соответственно, во главе трех из семи основных группировок стояли пуштуны из племени гильзаи, а не их соперники – пуштуны дуррани, которых ИСИ сознательно игнорировала. В-третьих, после иранской революции 1979 г. пакистанское руководство было озабочено тем, что новое иранское правительство использовало шиитов в Пакистане и Афганистане в качестве «пятой колонны», преследуя свои интересы. Следовательно, для военизированных группировок шииты стали одной из главных целей. В 1985 г., например, возникла деобандистская группировка «Сипах-э Сахаба-э Пакистан» (Воины сподвижников Пророка в Пакистане), объявившая всех шиитов неверными, и осуществила несколько нападений на них. Несколько лет спустя была создана еще одна группировка под названием «Лашкар-э-Джангви» (Армия Джангви), объявившая джихад против шиитов.

После вывода советских войск из Афганистана Саудовская Аравия инвестировала в регион значительные средства. Она финансировала строительство в Пакистане большого количества медресе, призванных пропагандировать в стране ваххабитскую версию ислама, исповедуемую в Саудовской Аравии. Саудовские деньги широким потоком хлынули к пуштунам-ваххабитам, обученным саудитами же. Абдул Расул Сайяф, временно живший в Саудовской Аравии, переселился в Пешавар и основал ваххабитскую партию. Пакистанская партия «Джамият Улема-э-Ислам» также помогала создавать сеть медресе деобандистов с целью расширить свое влияние в стране. Эти медресе со временем позволили получить образование беженцам, покинувшим Афганистан во время войны с русскими и последующей гражданской войны, а также беднякам из семей, живших в районе афгано-пакистанской границы, которые не могли позволить себе посещать светские школы.

В конце 1994 г. в южном Афганистане зародилось новое движение. Большая часть его членов была привлечена из медресе, созданных в 80-х годах в лагерях афганских беженцев в Пакистане. Главными целями движения были восстановление мира, применение законов шариата и защита целостности и исламского характера Афганистана 13. В силу того, что большинство членов движения составляли учащиеся медресе, они выбрали для себя название, отражавшее их статус. «Талиб» в переводе означает «исламский студент», который ищет знаний. В этом состоит его отличие от муллы или члена исламского духовенства, который дает знание. Новое движение, названное «Талибан», начало свою деятельность с захвата Кандагара, после чего расширило свою деятельность на прилегающие провинции.

Вожди «Талибана», ставшие известными широкой публике в середине 90-х годов, удивляли своим видом. Пакистанский журналист Ахмед Рашид вспоминал, что «руководство движения могло бы хвастаться тем, что является самым искалеченным в мире правительством – те, кто с ним встречался, не знал, как реагировать – плакать или смеяться. Мулла Омар лишился глаза в 1989 г., когда рядом с ним взорвалась ракета» 14. Нуриддин Тураби, ставший министром юстиции, и министр иностранных дел Мухаммед Гаус тоже потеряли по глазу. Абдул Маджид, будущий мэр Кабула, потерял ногу и два пальца. Мулла Дадулла Ланг, командующий военными формированиями «Талибана» (он был убит американскими военными в 2007 г.), лишился ноги, сражаясь с русскими в 80-х годах.

На первом этапе своего существования талибы не имели никаких иллюзий относительно раздробленности и криминальной деятельности руководства афганских моджахедов. Они считали себя очистительной силой, способной вернуть на путь истинный заблудших и исправить падающую под откос социальную и политическую систему страны. Лидеры «Талибана» также рассчитывали опрокинуть тот исламский образ жизни, который был скомпрометирован коррупцией и неверностью пророку Мухаммеду 15. Напомним о мулле Омаре, который завернулся в плащ пророка, символизируя возвращение к чистому исламу. Талибы рекрутировали пополнение, прежде всего из деобандистских медресе, расположенных между Газни и Кандагаром, а также из Пакистана. Эти медресе во время войны оказались сильно политизированы и милитаризованы, и многие из них имели связи с центристскими консервативными партиями, входящими в афганское сопротивление, например, с «Хезб-и-Ислами» Гульбеддина Хекматиара. Афгано-пакистанская граница стала еще более проницаемой, поэтому афганские талибы учились в Пакистане, афганские беженцы записывались в пакистанские медресе и пакистанские добровольцы, в конце концов присоединялись к талибам 16.