Сет Джонс - Война США в Афганистане. На кладбище империй

В первые годы после ликвидации режима талибов (2002–2003 гг.) нормальное финансирование проектов восстановления дало бы результат, поскольку контроль над финансами в правительстве осуществляли несколько компетентных афганских политиков. Одним из них был Ашраф Гани, которого журнал Emerging Markets признал лучшим министром финансов Азии 2003 года. Он был одним из основных кандидатов на пост Генерального секретаря ООН. В частном письме руководству ООН министр иностранных дел Афганистана Рангин Дадфар Спанта охарактеризовал Гани как человека, в котором сочетаются «видение перспектив, умение руководить и глубокое понимание региональных и глобальных проблем» 44. Гани получил научные степени магистра и доктора антропологии в Колумбийском университете (Нью-Йорк) и работал затем в Кабульском университете, Калифорнийском университете в Беркли и университете Джонса Хопкинса. В 1991 г. он был принят на работу во Всемирный банк, где работал над проектами в Восточной и Южной Азии. Однако, несмотря на все усилия, Гани так и не смог получить адекватную помощь от Соединенных Штатов и их союзников.

Тот факт, что Колин Пауэлл возражал против концепции минимального вмешательства, был неудивителен. Все-таки он поддерживал доктрину военного вмешательства, которая позже стала известна как «Доктрина Пауэлла»: если во время операции по стабилизации обстановки в стране дело дошло до использования вооруженных сил, то они должны значительно превосходить силы противника 45. Когда Соединенные Штаты используют свои войска, говорил Пауэлл, «мы должны побеждать, и побеждать решительно» 46. Но позиция Рамсфелда была прямо противоположна доктрине Пауэлла и теории бывшего министра обороны Каспара Уайнбергера, который считал, что «в тех случаях, когда наши национальные интересы требуют от нас использовать военную силу, мы не должны давать ни малейших поводов сомневаться в нашей решительности. Если наши войска должны участвовать в боевых действиях, мы должны бросить их в бой и поддерживать их с максимально возможной решительностью и эффективностью. Когда мы отправляем наши войска на войну, у них и у нас есть только одна цель – победа» 47.

Обеспечение безопасности во время восстаний и мятежей без применения значительных воинских контингентов – еще более трудноосуществимая задача. Это было известно уже давно. Если не использовать военных, то у мятежников появляется прямой стимул применить силу. Возрастет проницаемость границ, через которые в страну будут проникать мятежники, наркоторговцы и прочие преступники. Перестанут быть безопасными дороги, по которым мятежники и преступники смогут безнаказанно передвигаться.

Вскоре стало ясно, что концепция «минимального вмешательства» не позволяет малочисленным американским частям и афганским правительственным войскам стабилизировать ситуацию в стране 48. Небольшие подразделения спецназа ЦРУ и вооруженных сил смогли свергнуть режим «Талибана» в 2001 г., но их было слишком мало, чтобы поддерживать безопасность. Малочисленные контингенты вооруженных сил, которым помогали плохо обученные афганские военные и полицейские, не сумели обеспечить законность и порядок в сельских районах Афганистана. Войска коалиции не рискнули вторгнуться в Пакистан, куда бежали талибы, члены «Хезб-э-Ислами» и «Аль-Каиды», и потому не смогли окончательно добить боевиков 49.

Результаты противоборства Пауэлла и Рамсфелда оказались более чем спорными. Из-за начавшейся войны в Ираке Америка уже не имела возможностей повлиять на ухудшающуюся ситуацию в Афганистане. «С самого первого дня был только Ирак, Ирак, Ирак, – вспоминал заместитель государственного секретаря Ричард Армитэйдж. – Для большинства членов администрации война в Афганистане была случайной. Ее никто не хотел. И когда стало ясно, что режим «Талибана» вот-вот падет, высшие чины Пентагона хотели как можно скорее переключиться на Ирак». Большинство членов администрации Буша в принципе поддерживали идею вторжения в Ирак. Были разногласия относительно того, как и когда это лучше сделать. Государственный секретарь Пауэлл, например, хотел начать войну, имея значительное превосходство в силах. «Мои возражения касались сроков, – сказал Армитэйдж. – Я хотел, чтобы мы выступили против Ирака хотя бы в ноябре 2004 г., когда пройдут выборы (президентские выборы в США. – Прим. пер.) и ситуация в Афганистане будет под контролем» 50.

Перспектива войны с Ираком замаячила сразу после сентябрьских терактов 2001 г. На заседании Совета национальной безопасности 13 сентября президент Буш спросил директора ЦРУ Джорджа Тенета, не думает ли тот о возможной вовлеченности Ирака. «Да, тут участвовали представители различных стран», – ответил Тенет. Рамсфелд пошел еще дальше, заявив, что Саддам Хусейн угрожает всему региону и Соединенным Штатам. «Ирак является государством, поддерживающим терроризм, и может когда-нибудь предложить террористам оружие массового уничтожения для использования против нас», – сказал он и добавил, что «в Ираке мы можем нанести такой удар, который заставит правительства государств, поддерживающих терроризм во всем мире, пересмотреть свою политику» 51.

Разногласия относительно Ирака вновь проявились во время совещания ведущих членов американской администрации в Кэмп-Дэвиде 15–16 сентября 2001 г. Перед совещанием подчиненные советника президента по национальной безопасности Кондолизы Райс подготовили к рассмотрению три варианта плана действий Соединенных Штатов. Первый вариант предусматривал удар только по «Аль-Каиде», второй – по «Талибану» и «Аль-Каиде», по третьему варианту к списку целей добавлялся Ирак. В секретной памятной записке, адресованной Рамсфелду, Дуглас Фейт и помощник министра обороны по проблемам международной безопасности Питер Родман дополнили три варианта, предложенные Райс. Они утверждали, что «приоритетными целями должны быть «Аль-Каида», «Талибан» и Ирак». Ирак важен особенно, поскольку режим Саддама Хусейна представляет угрозу с точки зрения «ядерного терроризма». Целью вторжения в Ирак, говорилось в записке, «будет дестабилизация режима, который замешан в терроризме и поддерживает его, располагает оружием массового уничтожения и разрабатывает его новые виды, который атакует американские войска практически ежедневно и угрожает интересам Соединенных Штатов» 52.

В Кемп-Дэвиде самые большие разногласия были между Колином Пауэллом и Полом Вулфовицем. Пауэлл заявил Вулфовицу, что «основной проблемой является именно Афганистан, а не Ирак. Режим «Талибана» ужасен, и США должны избавиться от него.

И лидеры «Аль-Каиды» планировали и готовили террористические атаки 11 сентября на афганской территории». Он подчеркнул, что многие страны поддерживают будущую операцию в Афганистане, и когда «Талибан» будет свергнут, «США должны стабилизировать ситуацию в стране» 53. Большинство участников совещания поддержали позицию Пауэлла. Однако Вулфовиц жестко высказался за войну с Ираком. Он был озабочен тем, что американские войска завязнут в Афганистане, как там завязла Советская Армия. Но свержение правящего режима в Ираке – вполне выполнимое дело, говорил Вулфовиц; иракский режим хрупок, и существует 10–50-процентная вероятность того, что Саддам Хусейн замешан в терактах 11 сентября. В ходе этого совещания президент Буш окончательно решил сосредоточиться на Афганистане, но тема Ирака вскоре опять всплыла 54.