Александр Север - «Моссад» и другие спецслужбы Израиля

В 1953 году «Тони» был направлен торговым атташе в Югославию и Грецию. Там он продолжал выполнять задания «МОССАДа» и одновременно работать на советскую разведку. Находясь на дипломатической службе в Белграде, «Чех» регулярно передавал в Москву образцы кодов и шифров, использовавшихся «МОССАДом» для связи с агентурой в Афинах и Белграде. Авни раскрыл всю израильскую агентурную сеть, действовавшую во Франции, Германии, Греции, Италии, Швейцарии и Югославии!

Может быть, через несколько лет он бы сделал карьеру во внешнеполитическом ведомстве и стал бы самым высокопоставленным дипломатом-шпионом в истории «холодной войны», если бы не совершил роковую ошибку.

В апреле 1956 года Авни неожиданно попросил у начальства разрешения поехать в отпуск в Израиль «по семейным обстоятельствам». По его словам, у его восьмилетней дочери от первого брака возникли серьезные проблемы со здоровьем, и бывшая супруга стала настаивать на его приезде. Однако вскоре после приезда он явился в главный офис «МОССАДа» в Тель-Авиве и написал записку главе «МОССАДа» Исеру Харелю с просьбой выкроить время для личной встречи. В той же записке Авни сообщал, что хотел бы обсудить с Харелем три вопроса: во-первых, возможность его перехода из МИДа в «МОССАД», во-вторых, возможность создания агентурной сети «МОССАДа» в Югославии, а в-третьих, возможность продолжения работы с двумя бывшими нацистами, которые были депортированы из Египта.

Именно эти просьбы заставили Исера Хареля решить, что проситель и есть человек, ставший причиной многочисленных «провалов» израильской разведки. Правда, у него не было никаких доказательств. И тогда он решил рискнуть и заставить Зеэва Авни признаться. Для этого он пригласил «Тони» для беседы на конспиративную квартиру. Вот что произошло дальше:

–  Ты подонок, советский шпион, работающий на Москву с самого своего приезда в страну! – бросил Харель в лицо Зеэву Авни, едва тот вошел в комнату.

В комнате на какую-то, казалось длившуюся целую вечность, минуту воцарилось молчание, а затем Авни сказал:

–  Да, вы правы: я действительно советский разведчик, но больше вы от меня ничего не узнаете!

«Повторю, у меня не было против него никаких фактов, и, если бы он в самой категоричной форме отверг бы это мое обвинение, на этом все бы и кончилось. Но он признался!» – пишет Исер Харель.

«Заявление Хареля повергло меня в шок, – вспоминает в своих мемуарах Зеэв Авни. – Я был уверен, что «МОССАД» не может выдвигать подобные обвинения против высокопоставленного сотрудника МИДа без всяких оснований, и решил, что у них вполне достаточно фактов для моего ареста. Значит, нужно было выиграть время, понять, какими фактами против меня они располагают, и уже на основании этого выстроить линию защиты. И я решил признать справедливость их обвинения, но ни в коем случае не открывать им известные мне тайны.

Был еще один момент, который толкнул меня именно на такой шаг. Я понял, что нахожусь на явочной квартире, где они могут сделать со мной что угодно. В том числе и убить, и никто об этом не узнает. Поэтому мне хотелось как можно скорее оказаться в обычной тюрьме, где я бы чувствовал себя более защищенным…»

Однако Харель не спешил и после сделанного Зеэвом Авни признания вдруг заявил, что если тот сейчас расскажет все о своей деятельности против Израиля, то он не станет его даже арестовывать – сразу после этого Зеэв отправится домой, а затем, возможно, и вернется на работу в Белград. Самое любопытное, что, говоря все это, Харель был искренен: он надеялся, что Зеэва Авни можно перевербовать и превратить в «двойного» агента. Но Авни решил, что Харель хочет воспользоваться его замешательством и обмануть его, а потому от предложенной сделки отказался.

После этого был арестован. Началось следствие. Закрытый процесс по этому делу, о котором не сообщалось в СМИ, проходил в Иерусалиме в августе 1956 года. Представитель обвинения Хаим Коэн требовал признать Зеэва Авни виновным по трем пунктам: измена родине, нанесение серьезного ущерба безопасности Израиля, передача в руки третьих лиц секретной информации, которая привела к арестам и подвергла опасности жизни людей, работавших на Израиль. По каждой из этих статей Зеэву Авни грозило 14 лет тюремного заключения, и таким образом, Коэн требовал осудить его на 42 года тюрьмы. Однако судья Биньямин Леви прекрасно видел всю шаткость представленных обвинением доказательств и потому приговорил Зеэва Авни только к 14 годам тюремного заключения.

В 1965 году досрочно освобожден из тюрьмы Рамлеж за примерное поведение.

С 1967 года – врач-психотерапевт, имел свою клинику в Тель-Авиве.

В 1993 году написал книгу воспоминаний «Под фальшивым флагом».

Умер в 2001 году [481].

Советский агент «Хаимов» трудился в аппарате первого президента Израиля Хаима Вейцмана [482], и его оперативный псевдоним вполне соответствовал степени его приближенности к главе государства [483].

С 1950 года по август 1957 года в «Шабаке» служил агент советской разведки Лючиан Леви.

Он родился 5 сентября 1922 года в городе Радома (Польша) в семье Игнация Леви. Вступил в ряды молодежной сионистской организации «Гордония» [484].

В 1939 году вместе с семьей уехал в Советский Союз. В годы Великой Отечественной войны служил во внутренних войсках НКВД.

В 1945 году вернулся в Польшу. Снова примкнул к «Гордонии» и поступил в Варшавский университет.

В феврале 1946 года стал негласным сотрудником Министерства общественной безопасности (МОБ) – оперативный псевдоним «Армянин».

Летом 1948 года эмигрировал в Палестину.

В 1950 году был принят на работу в Специальный отдел (контрразведка) МИДа, который позднее вошел в состав «Шабака».

В 1951 году с ним установил контакт сотрудник польской внешней разведки; теперь у него новый оперативный псевдоним – «Лютик».

В 1957 году в Израиль в группе репатриантов прибыл Эфраим Либерман, который с 1946 года и до начала пятидесятых годов был координатором отдела МОБ по работе с еврейскими организациями. Он сообщил о существовании «Армянина», который сначала был обычным информатором в Польше, а в 1948 году эмигрировал в Израиль, где стал ценным агентом и служит в одной из спецслужб. Правда, Либерман не смог назвать примет этого человека.

20 января 1958 года Лючиан Леви был арестован. Правда, весомые доказательства его вины появились лишь в 1960 году, когда из Польши во Францию бежал полковник польской разведки Владислав Мороз. Именно он сообщил подробные сведения о «Лютике». В том же году состоялся суд, который приговорил Лючиана Леви к семи годам тюремного заключения. В 1965 году он вышел на свободу, отбыв две трети срока. Уехал в Австралию, где умер в середине восьмидесятых годов [485].