Александр Бондаренко - Герои «СМЕРШ»

Вскоре это дало конкретные результаты. Александр Иванович вспоминал:

«Вначале поступил сигнал о том, что красноармеец Борков осторожно, но систематически и настойчиво распространяет изменнические настроения. Мы, на доверительной основе, усилили контроль за его действиями и вскоре уже располагали данными, что Борков пытается сколотить группу для захвата бронепоезда и угона его к немцам. Ввиду боевой обстановки и в целях пресечения преступных намерений, Борков за три дня до начала нашего наступления был арестован.

…На первом допросе Борков “чистосердечно”, как мне показалось, рассказал о приготовлении к совершению преступления, но скрыл главное. Он раскаивался и выражал готовность “кровью искупить свою вину”. Это, видимо, притупило мою бдительность, что чуть не привело к трагическим последствиям.

Шестого ноября, перед тем как отправить арестованного в особый отдел дивизии для дальнейшего следствия, я вызвал его, чтобы оформить необходимые документы. Это было вечером, на улице было уже темно. Допрос происходил в одной из комнат небольшого домика, где располагалась охрана штаба полка. Часовой привёл арестованного и по моему указанию вышел за дверь и стал ждать моего вызова. В соседней комнате в это время отдыхали человек пять военнослужащих в шинелях и с автоматами.

Я закончил допрос, оформил документы. Встал из-за стола и открыл дверь, чтобы вызвать часового. В этот момент Борков в одно мгновение оказался в смежной комнате, где спали бойцы, выхватил у одного из них автомат и направился в мою сторону. Я сделал прыжок и стволом пистолета ударил бандита в живот. Удар оказался настолько сильным, что он сжался от боли и выпустил из рук автомат. На шум прибежал часовой, проснулись бойцы, схватили преступника, связали и доставили по назначению. При докладе о случившемся я получил строгое замечание от начальства…» {302} 302 Матвеев А.И. 1418 дней и ночей Великой Отечественной. (Записки фронтового контрразведчика). М., 2002. С. 39–40.

И снова — бои, бои, бои…

Как-то, в разговоре об этих днях, мы задали Александру Ивановичу такой вопрос: мол, командир в бою — впереди, «на лихом коне», комиссар — «в массах», а вот где во время боя находится контрразведчик? Ответ был такой:

«Он всегда находился вместе с войсками, там, где была оперативная необходимость в его присутствии. Вообще его место там, где его подразделения, и если полк участвовал в бою, оперативный работник не мог просто наблюдать за этим. Кроме контрразведывательного обеспечения войск, он при необходимости еще непосредственно участвовал и в боях. Как свидетельствует опыт, чаще всего оперативный работник находился рядом с командиром полка.

Именно поэтому, кстати, наши оперативные работники пользовались большим уважением и авторитетом среди личного состава. Офицеры и рядовые часто сами приходили с информацией, которая была полезной в оперативном плане. Это как раз подчеркивает необходимость того, чтобы оперативный работник был в гуще личного состава, который воюет, и чтобы он сам, если надо, воевал с оружием в руках…

Наши работники обычно играли большую цементирующую роль — например, по предотвращению паники, когда попадало подразделение в окружение. Ведь паника — самое опасное, самое неуправляемое поведение, которое может привести к тяжёлым последствиям. Оперативные работники — это бойцы» {303} 303 Бондаренко А. Смерш на линии огня // Красная звезда. 27.01.2006. .

…Порой приходится слышать досужие рассуждения о том, что военных контрразведчиков — особистов, «смершевцев» — в войсках боялись и ненавидели. Понятно, люди были разные, и отношение к ним было различным, но нельзя чесать всех под одну гребёнку. Подтвердить сказанное Александром Ивановичем несложно. Ведь сколько раз бывало, что первым поднимался в атаку военный контрразведчик и вёл за собой бойцов — а если бы те самые бойцы смотрели на него как (используем терминологию того времени) на «врага народа», то никто за ним бы не поднялся. Кстати, метод, «отработанный» ещё в Первую мировую войну, когда нелюбимый офицер, размахивая шашкой, первым выскакивал из окопа, мысленно примеряя на грудь «Георгия», а потом обнаруживал, что в наступление он идёт в гордом одиночестве… Про то, что в атаке и пулю в спину можно ненароком получить — уже и не говорим…

Потом, в 1942-м, были бои под Славянском, был «котёл» под Барвенковым, из которого от всей дивизии смогли вырваться чуть более тысячи человек… Тогда, в ночь на 26 мая, военнослужащие, с боем пробившись через немецкую позицию, вышли на берег Северского Донца — вода в реке была холодной, но главное, что многие не умели плавать. Заместитель начальника особого отдела дивизии лейтенант госбезопасности Матвеев — это специальное звание и «шпалу» [232] Прямоугольник (обиходное наименование — «шпала»), обозначающий звание «капитан» или специальное звание «лейтенант госбезопасности». на петлицах он получил в самом конце 41-го — проявил инициативу и отыскал высохшие деревья, мобилизовал бойцов на изготовление плотиков… Когда же кто-то пустил слух, что на том берегу немцы, особист, позвав с собой добровольцев, первым переплыл через реку. Выбрались на берег, осмотрелись, вышли на открытую местность — никого. После того, по сигналу Матвеева, началась переправа… Чего тут было больше — ответственности чекиста или задора комсомольского вожака, сейчас уже не скажешь.

«Котёл» под Барвенковым оставил серьёзную зарубку на сердце и профессиональном самолюбии Александра Ивановича. Как потом стало известно, начальник штаба 187-го полка майор Лавринов и полковой инженер майор Кутергин добровольно сдались в плен и служили во власовской «Русской освободительной армии». В конце войны они будут осуждены Военным трибуналом. Александр досадовал, что проглядел в своё время двух предателей — хотя близких отношений с Кутергиным и Лавриновым у него не было, и вообще они у него особых симпатий не вызывали, но всё-таки…

А после был Сталинград. В сентябре 1942 года 99-я стрелковая дивизия вошла в состав 66-й армии Сталинградского фронта. Армией командовал генерал Малиновский, фронтом — маршал Тимошенко.

Нет смысла объяснять, что для сотрудников спецслужб это было напряжённейшее время. Ещё при движении к Сталинграду были обнаружены и задержаны два «сигнальщика», наводившего немецкие бомбардировщики на военные объекты; был задержан агент, пытавшийся проникнуть в 197-й полк — якобы он возвращался из госпиталя в Сталинград; два других немецких шпиона были задержаны при ведении визуальной разведки… Как выяснилось, все они в своё время добровольно сдались в плен, прошли обучение в Минской школе Абвера, а затем были сброшены с парашютами в наш тыл. {304} 304 Христофоров В.С. Органы госбезопасности СССР в 1941–1945 гг. М., 2011. С. 163.