Владимир Дудко - Философия духовной военной мысли. Том 2

Угодничанье (в сильной степени – подхалимство) – худший из всех пороков военного человека, единственно непоправимый – тот отрицательный сомножитель, что обращает в отрицательные величины все остальные достоинства и качества. Казнокрад и трус терпимее подхалима. Те бесчестят лишь самих себя – этот же бесчестит всех окружающих, особенно же того, пред кем пресмыкается. Но воровство и трусость вообще не могут быть возведены в систему в сколько-нибудь организованной армии. Подхалимство и его неизбежное следствие – очковтирательство – могут. И тогда – горе армии, горе стране! Не бывало и не может быть случая, чтобы они смогли опереться на гнущиеся спины.

Мы можем видеть, что если Дисциплина имеет корни в воспитании, а Призвание вытекает из психики, то Прямодушие – вопрос этики.

* * *

Из качеств специальных на первое место поставим личный почин – Инициативу. Качество это – природное, но оно может быть развито – или, наоборот, подавлено – условиями воспитания, быта, духом уставов, характером дисциплины (осмысленной либо автоматической по естеству) данной армии.

«Местный лучше судит, – учил Суворов, – я вправо, нужно влево – меня не слушать». Эти слова касаются наиболее болезненной и наиболее «иррациональной» стороны военного дела, а именно – сознательного нарушения приказания – конфликта инициативы с дисциплиной. Только глубоко верующий и преданный воин способен идти на этот конфликт, или когда не следует. Ведь если «местный лучше судит», то часто «дальний дальше видит». Всякого рода схематичность и кодификация в данном случае неуместны. Всё зависит от обстановки, от средств, имеющихся в распоряжении частного начальника, а главное – от силы духа этого последнего. Это как раз «божественная часть» военного дела. Так поступил под Нотебургом князь Михайло Голицын. Три наших штурма были отражены, и войска, прижатые к реке, несли громадный урон. Царь Пётр прислал Меньшикова с приказанием отступить. «Скажи Государю, – ответил Голицын, – что мы здесь уже не в царской, а в Божией воле!» И четвёртым приступом Нотебург был взят. Но катастрофой заканчиваются самовольства, когда отменяется приказ ген. Ветренко в 1916 году. Он руководствовался исключительно мотивами личного честолюбия – и этим своим своевольством сорвал всю Петроградскую операцию Юденича. Из всех этих примеров видна вся невозможность провести точную грань между дозволенной инициативой и гибельным своеволием. Мы можем указать эту грань лишь приблизительно.

Инициатива – явление импровизационного характера. Она уместна и желательна в Тактике, с трудом допустима в Оперативном искусстве и совершенно нетерпима в Стратегии. Всякая импровизация – враг организации. Она допустима в мелочах, изменяя их к лучшему (в приложении к военному делу – в Тактике). Но в сути дела в военном деле – в Операвном и в Стратегии – она вредна. Достоинство для тактика, Инициатива превращается в порок для стратега.

Честолюбие и славолюбие.

Честолюбие и славолюбие – желание вечно жить в памяти потомства – вообще доказывает бессмертие духа. Со всем этим, и честолюбие, и славолюбие сами по себе – пороки. Подобно тому, как яд в небольшом количестве входит в состав лекарства, так и эти два порока в небольшой дозе могут принести пользу в качестве весьма действенного стимула. Добавим сюда храбрость. Но храбрость, если она не входит составным элементом в какую-либо из трёх основных воинских добродетелей, высокой ценности не представляет. Суворов учил: «Солдату – храбрость, офицеру – неустрашимость, генералу – мужество», – предъявляя к каждой высшей категории военных людей высшее требование. Это три концентрических круга. Неустрашимость есть Храбрость, отдающая себе в полной мере отчёт о происходящем, храбрость в сочетании с решимостью и сознанием высокой чести командовать, вести за собой храбрых. Мужество есть неустрашимость в сочетании с чувством ответственности.

В общей своей массе люди – не трусы. Те, кто способен под огнём идти вперёд, – уже не могут называться трусами, хоть настоящих храбрецов, которым улыбнулся с неба святой Георгий, – быть может, пять человек на роту. Остальные – не храбрецы, но и не трусы. Пример неустрашимого командира и храбрых товарищей могут сделать из них храбрецов, отсутствие этого примера обращает их в стадо, и тогда гибельный пример открытой трусости может всё погубить. При этом следует, однако, отметить, что среди трусов преобладает вполне исправимый тип «шкурника». Настоящие же, неисправимые трусы – явление, к счастью для человечества, редкое. Исправить это можно Богопознанием.

Истинный процесс Богопознания.

Истинный процесс Богопознания не начнётся до тех пор, пока человек не осознает, какое из четырёх вышеназванных препятствий для него является главным, и не начнёт его преодолевать.

Человеческий Эго-ум сопротивляется процессу Богопознания с помощью четырёх своих свойств: гордости, лени, потакания страстям и невежества. Он изо всех сил старается, проявляя нерешительность, навязать нам рассудительность и логику именно в тех вопросах, в которых их нужно отставить в сторону, т. е. в вопросах познания Бога. Но в борьбе со своими страстями, где рассудительность действительно необходима, мы под руководством нашего эго её как раз и теряем.

В Бога не верят те, кто свято верит в неразрушимость и ментальную самостоятельность своей ЭГО-личности. Но по мере того, как в нашей жизни становится всё меньше и меньше нас самих, в ней чудесным образом становится всё больше и больше Бога. Иными словами, процесс Богопознания – это одновременно процесс формирования в человеке его нового Я, которое является новым именно потому, что видит окружающий мир по-иному. ЭГО-личность (или «ветхий человек», как называется этот феномен в христианстве) – это мираж, который рано или поздно растает, хотя поверить в это бывает совершенно невозможно, находясь в начале Пути.

Человеческий ЭГО-ум не может проявить свою природу в Боге, но и Бог не может полностью проявить свою природу в человеческом ЭГО-уме, т. к. проявиться – это значит стать. Бог не может стать иллюзией, а ЭГО-ум не может стать реальностью и не может в неё поверить. Став реальностью, ЭГО-ум просто исчезает. Иными словами, поверить в существование БОГА-реальности для ЭГО-ума означает поверить и раствориться.

Таким образом, и Бог, и люди в их текущем состоянии сознания друг для друга как бы частично недоступны. В этом также заключается сложность понимания Бога людьми. Выражаясь библейским языком, людские умы «изгнаны» из мира Бога, а сами люди пребывают умом и телом в разных мирах. Поэтому-то тело и ум человеческие находятся в постоянном конфликте друг с другом. Они просто видят реальность неодинаково.