Денис Соловьев - Битва за Карпаты 1944-1945. ТОМ II

Когда же, наконец, фашистское командование начало подтягивать сюда части для отражения угрозы, которой здесь фактически не существовало, мы поняли: дезинформация удалась. А это был залог внезапности нашего удара на главном направлении, залог успеха и сохранения жизни сотен и тысяч советских воинов.

Вот почему и осуществленный вскоре прорыв на правом фланге, и дальнейшее стремительное наступление – заслуга не только действовавших там частей. Она принадлежит и тем, кто много дней и ночей совершал, казалось, бессмысленные марши, устанавливал фанерные макеты, жег в лесах костры, вел ночью автомашины с зажженными фарами, выполняя приказ, но не зная, зачем это делается. Они заслуженно разделили славу победы.

Но победу еще нужно было завоевать.

2 января 1945 г. я получил оперативную директиву фронта, в которой были учтены наши предложения об ускорении темпа наступления. Впрочем, и теперь штаб фронта проявил осторожность. 38-й армии ставилась задача в течение первого дня операции достичь рубежа Бжисьце, Лазы Дембовецке, Воля Дембовецка, Осек (глубина 8—9 км). Выход на рубеж р. Дунаец на участке Чхув, Новы Сонч и овладение последним требовалось осуществить к исходу шестого-седьмого дня операции{299}.

Военный совет, и штаб армии пришли к заключению, что, несмотря на увеличение глубины задач по сравнению с прежним планом фронта, требования остались заниженными, так как не предусматривали прорыва тактической зоны обороны противника на всю глубину к исходу первого дня операции. Придерживаясь такого же мнения, я в тот день обратился к командующему фронтом за разрешением оставить войскам армии те задачи, которые содержались в подготовленном нами боевом приказе.

Речь вновь шла о том, чтобы на первый день операции определить глубину наступления в 12 км для стрелковых корпусов и 16 км для передовых отрядов. Это обеспечивало прорыв тактической зоны обороны противника и захват передовыми отрядами узлов дорог и населенных пунктов, что, в свою очередь, позволяло ввести подвижную группу и создавало условия для успешных действий ударной группировки на второй день операции.

Докладывая, я высказал твердое убеждение в том, что нельзя ограничивать задачу дивизий на первый день преодолением лишь рубежа обороны противника вдоль западного берега Вислоки. Необходимо продвинуться дальше – на рубеж р. Бернарка. И не потому, что эта речка являлась хоть мало-мальски серьезной водной преградой. Нет, тому была другая причина: Бернарка и тесно расположенные вдоль нее населенные пункты Особница Северная, Особница Южная, Радосьць и Дзелец пересекали под прямым углом всю полосу наступления ударной группировки армии. Таким образом, это был естественный рубеж, куда вражеское командование в течение ночи могло подтянуть резервы из Беча, Горлице и вместе с остатками отошедших частей организовать сопротивление.

Для упреждения такого развития событий и требовался прорыв тактической зоны на всю глубину к исходу первого дня.

И. Е. Петров после некоторого размышления дал на то свое согласие. Считая вопрос исчерпанным, мы при уточнении боевого приказа и поставили войскам задачи, согласованные с командующим фронтом. 5 января я подписал этот приказ.

Надо сказать, что одновременно мы составили тщательно отработанную карту-план первого этапа наступательной операции (до захвата переправ и плацдармов на р. Дунаец). Она была подписана мною, А. А. Епишевым и В. Ф. Воробьевым и одобрена командующим фронтом, после чего представлена нами на утверждение Военному совету фронта. Эту карту мне довелось вновь увидеть спустя более 25 лет. Много подробностей тех дней напомнила она.

В те дни мы энергично готовились к операции по плану, который после упомянутой корректировки полностью отвечал целям наступления.

Войскам были поставлены задачи на первый этап, рассчитанный на три дня. Он должен был завершиться захватом переправ и плацдармов на западном берегу р. Дунаец силами подвижной группы. Последующие задачи пока не ставились, указывалось лишь направление дальнейшего движения войск.

Хорошо оправились со своим делом штаб армии и штабы родов войск. Я не рискнул бы сказать это в отношении предыдущих двух операций – Львовско-Сандомирской и особенно Карпатско-Дуклинской, когда меня далеко не удовлетворяла работа начальника штаба армии генерал-лейтенанта В. Ф. Воробьева. Правда, тогда многие недостатки объяснялись крайней ограниченностью подготовительного периода. В канун же Ясло-Горлицкой операции, когда мы располагали достаточным временем для подготовки, В. Ф. Воробье» развернул все свои недюжинные способности.

Под его руководством штаб проделал колоссальную работу по организации и планированию операции, по доукомплектованию и боевой подготовке войск. Отделы оперативный, разведывательный, боевой подготовки, кадров и другие возглавлялись опытными, инициативными офицерами. Они высококачественно отрабатывали документы, своевременно давали войскам нужные распоряжения и контролировали их исполнение. Отдел боевой подготовки сумел значительно повысить выучку солдат, сержантов и офицеров, навыки действий в горно-лесистой местности и по форсированию рек в зимних условиях.

Образцом четкости и высокой организованности была работа оперативного отдела во главе с его начальником полковником Н. Л. Кремниным. О полковнике И. С. Черных я уже говорил. Следует добавить, что как в дни подготовки, так и в ходе операции он и его разведчики проявили большую изобретательность.

Хочу сказать и об отделе кадров армии. В войну мы предъявляли к кадровикам особенно высокие требования и частенько бывали недовольны ими, однако мало вникали в тяжелые условия их работы. В период же подготовки Ясло-Горлицкой операции было по-другому, и что позволило отделу кадров 38-й армии проделать огромную и весьма ценную работу.

Большую помощь в этом оказал ему начальник политотдела армии генерал-майор Д. И. Ортенберг. Он прибыл в армию в начале февраля 1944 г. с должности главного редактора «Красной звезды» – боевой газеты, пользовавшейся у фронтовиков большой популярностью. С Д. И. Ортенбергом я встречался еще в период обороны Сталинграда, где он побывал тогда вместе с К. М. Симоновым. Результатом его поездки была опубликованная в газете передовая статья «Отстоять Сталинград», отражавшая непреклонную волю войск защитить волжскую твердыню.

Газетчиком он был хорошим. А каким будет руководителем политорганов и партийных организаций армии, подумал я, когда Ортенберг представился по прибытии в армию. Для ответа на этот вопрос не потребовалось много времени. После краткого ознакомления с работой политотдела Д. И. Ортенберг по моему и А. А. Епишева совету выехал в одну из дивизий, чтобы посмотреть, как она готовится к наступлению. Знакомство с войсками он начал с передовых позиций. Это понравилось нашим воинам. Новый начальник политотдела и в дальнейшем проявил себя как человек дела, смелый и настойчивый. Его авторитету в войсках способствовало то обстоятельство, что работу он строил не на заседательской суете, а на живом общении с воинами, преимущественно на передовых позициях. В грязи и снегу, на перевалах и переправах, в бою и на отдыхе рядом с бойцами находились работники политотделов и представители партийных организаций, деля с ними все радости и невзгоды.