Егор Яковлев - Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа

При этом, как отмечают Фиона Бейтман и Лайонел Пилкингтон, эта тенденция искусно маскируется, так как чаемые земли официально провозглашаются «незанятыми» и «доступными», а их населению отказывают в праве считаться полноценными людьми [52] Bateman F., Pilkington L. Op. cit. P. 10. . На новые территории быстро переносят социальные структуры государства-захватчика, его культуру, а также географические названия, такие как Нью-Йорк или Сидней [53] Ibid. . В результате очень скоро эти пространства начинают выглядеть естественным продолжением метрополии.

Ещё одной важной характеристикой поселенческого колониализма является ничтожно малая вероятность деколонизации. Другие стратегии колониализма допускают возможность освобождения, в то время как эта, после прохождения определённой точки невозврата, носит необратимый характер. Патрик Вульф справедливо констатирует, что сказать сегодня индусу или алжирцу, что он колонизирован, – значит оскорбить его; но те же самые слова, обращённые к индейцу или аборигену Австралии, будут лишь отражением реальности [54] Wolf P. Race and Trace of History: For Henry Reinolds // Studies in Settler Colonialism: Politics, Identity and Culture… P. 281. . Для описания поселенческого колониализма австралийский антрополог использует формулу «вторжение – не событие, а структура» [55] Wolf P. Settler colonialism and the elimination of the native // Journal of Genocide Research. 2006. № 8(4). P. 388. , имея в виду, что после закрепления поселенцев на земле и прекращения фронтирного насилия колониализм начинает воспроизводиться в других дискриминационных практиках, ведущих к исчезновению или минимизации коренных народов: этническим трансформациям, депортациям, медленной смерти от истощения или немедленной от убийства.

Поселенческий колониализм и сопутствующие ему трагедии, как правило, рассматриваются на примерах Северной Америки, Африки, Австралии и некоторых регионов Азии. Между тем и Европа XX века знала грандиозный колониально-поселенческий проект, который был отчасти вдохновлён всеми предшествующими, но, в отличие от них, остался неосуществлённым. Речь идёт о завоевании Lebensraum, «жизненного пространства», которое гитлеровский Третий рейх планировал обрести на Востоке в результате разгрома Советского Союза. Естественно, что нацистское руководство никогда не использовало термин «поселенческий колониализм», но его планы захвата советских земель и постепенной замены коренного населения на германских фермеров целиком соответствуют этой модели.

Интересоваться историей освоения и подчинения территорий Гитлер начал задолго до прихода к власти. В 1923 году он познакомился с профессором Мюнхенского университета Карлом Хаусхофером, ассистентом которого работал его ближайший соратник по партии Рудольф Гесс. Когда оба лидера нацистов оказались в заключении после «пивного путча», Хаусхофер периодически навещал своего помощника в стенах Ландсбергской тюрьмы. Там и состоялась первая встреча учёного с будущим фюрером.

Хаусхофер ознакомил Гитлера с учением о жизненном пространстве, которое восходило к работам одного из крупнейших политических мыслителей Германии рубежа XIX и XX столетий Фридриха Ратцеля. Именно этот учёный ввёл в широкий научный обиход термин Lebensraum, впервые употреблённый германским географом первой половины XIX века Карлом Риттером.

Под жизненным пространством Ратцель понимал территорию, необходимую для размещения и пропитания конкретного народа. «Если любое живое существо претендует на некое пространство, в котором оно находится, то ему нужно ещё более широкое пространство, в котором оно питается, а наивысшая необходимость в пространстве появляется у него в процессе размножения, – рассуждал географ. – Соответственно возрастает потребность в пище, а затем и стремление к дальнейшему расширению пищевого пространства…» [56] Ratzel F. Der Lebensraum… S. 44. Исследователь перенёс на отношения между государствами идеи Дарвина и уподобил каждую державу биологическому организму, для которого захват нового пространства в процессе размножения является вполне естественным свойством. По мнению Ратцеля, «выражение “борьба за существование”, которым так часто злоупотребляют и которое ещё чаще неправильно понимают, вообще-то означает в первую очередь борьбу за пространство. Потому что пространство является первейшим условием жизни, и именно пространство обуславливает другие условия жизни, прежде всего [возможности] питания» [57] Ibid. S. 51. .

Учёный сформулировал семь законов экспансии, согласно которым территориальное расширение государства происходит по мере развития его культуры; оно всегда имеет синергический эффект и даёт толчок развитию производства и торговли; государство поглощает образования меньшего размера; граница государства должна находиться на естественной географической периферии; при расширении государство стремится охватить «богатейшие в политическом отношении» области, такие как морские побережья, долины рек или земли с залежами полезных ископаемых; импульсы к расширению приходят извне, их создаёт само существование по соседству низшей цивилизации; государство ассимилирует малые нации и тем самым создаёт новые импульсы к расширению [58] См. подробнее анализ законов экспансии Ратцеля в общем контексте философских корней гитлеризма: Артамошин С.В. Идейные истоки национал-социализма. Брянск, 2002. С. 62. .

Концепция Ратцеля во многих отношениях примечательна. Своим размышлениям философ придал вид закона мироздания, который доминирует над человеческим правом. В политическом смысле принятие данных выводов означало, что следование международным договорам и конвенциям противоестественно и ведёт к государственному упадку, в то время как их нарушение, наоборот, вытекает из законов природы и сулит процветание. По сути, это была программа легализации агрессии, причём вину за нападение с природой разделял не захватчик, а жертва, ведь это она «провоцировала» соседа низким уровнем культуры и цивилизации.

Именно Ратцель был для своего времени ведущим теоретиком того, что современные антропологи назвали поселенческим колониализмом. В своём главном труде «Политическая география» он выделил несколько типов колоний: земледельческие, где народ-колонизатор сам селится на захваченной земле и возделывает её (Ackerbaukolonien); экономические, к которым относятся плантаторские и торговые (Pflanzungskolonien и Handels- und Verkehrskolonien), где военная сила колонизаторов заставляет местных жителей работать на себя или навязывает им условия торговли, выгодные метрополии; и наконец, военные, захваченные из стратегических соображений в качестве плацдарма или опорного пункта (Eroberungskolonien и Feste Plätze), где колонизатор не слишком вмешивается в жизнь коренного населения. Из этих типов, заключал Ратцель, только земледельческие колонии являются долговечными и прочными, так как лишь они привязывают пришельцев к земле. При этом расселение на новом пространстве, по его мнению, неизбежно связано с вытеснением коренного народа [59] Ratzel F. Politische Geographie. S. 99–101. .