Михаил Болтунов - Горячая работа на холодной войне

Это, без сомнения, понимал и Лебедев. Тем более что с первых дней обучения будущая профессия стала преподносить сюрпризы. Главным сюрпризом стал… французский язык.

Дочь Алексея Ивановича Светлана, вспоминая, как отец сидел за французским и день и ночь, говорит: «Ну, какие знания иностранного языка? Представьте себе маленький хуторок в Костромской губернии. В семье семеро детей. Старшие и в школу то не ходили. Из довоенных, один отец характер проявил, уперся, и его отпустили в школу. Бегал за несколько километров. Окончил семь классов, поступил в автомеханический техникум при заводе, потом авиационная школа, война. Какой французский?»

Преподавательница в академии, намучившись с ним вдоволь, сдалась: «Лебедев, вы никогда не будете говорить по-французски. Это нереально». Вот такой, признаться, горький вердикт.

Однако она ошиблась. Он заговорил по-французски. Тем, кто знал Алексея Ивановича, я задавал вопрос: мол, как у Лебедева было с языком? Все с удивлением пожимали плечами: «С языком? Хорошо». А кто-то тонко подметил: «Знаете, его легкая природная картавость отлично срослась с французским».

Впрочем, трудности были не только с языком. Долгожданный Париж встречал советских военных дипломатов совсем не так, как им виделось из Москвы. Крепнущий ветер холодной войны выдувал остатки теплых, добрососедских отношений.

«Мы имели за плечами боевой опыт, академию, – вспоминал однокурсник и друг Лебедева генерал Владимир Стрельбицкий, – но были еще «зелеными» новичками в стратегической разведке. Обстановка во Франции в ту пору была сложная. Отношение к нам со стороны как официальных властей, так и населения далеко не дружественное. Порой узнав, что ты советский, могли и в лицо плюнуть. Сидишь на стадионе, кто-то заговорил с тобой, как только узнал, что из Советского Союза – встает и уходит.

В прессе постоянно нагнеталась атмосфера актисоветизма, шпиономании. Поэтому работать было тяжко. Мы приехали, а военный атташе полковник Зотов говорит: ищите информацию по газетам, журналам, отслеживайте, пишите. Особенно ничего и не требовал, поскольку такая вот сложная оперативная обстановка была.

Однако мы рвались в бой. И не собирались отсиживаться в резидентуре, перелистывая газеты. Вот тогда Алексей Иванович Лебедев и проявил свои недюжинные способности. Он находил и вербовал людей, которые творили чудеса!..»

Что же это были за люди?

Один из них – Джованни Ферреро, итальянец по происхождению, редактор в компании «Фиат-Франс». Он работал секретарем и доверенным лицом начальника управления вооружений и авиации фирмы «Фиат».

В 1971 году это управление поглотила государственная авиакомпания «Аэра Италиа». Ферреро, пользуясь дружескими отношениями с руководителем управления, имел доступ к секретным материалам компании. Среди этих материалов была и документация, которая поступала из НАТО.

«Джованни Ферреро, – пишет в своей книге Тьерри Вольтон «КГБ во Франции», – передал почти 1,5 кубометров документов, в частности касающихся: автоматической системы НАТО для наземного управления средствами ПВО; консультативной промышленной группы НАТО (организации, занимающейся стандартизацией промышленного оборудования для армий стран НАТО); программы совместных исследований в области вооружений (американской организации, которая осуществляла некоторые военные проекты стран – членов НАТО); организации снабжения вооруженных сил НАТО; европейской научно-исследовательской организации по ракетам; сведений об американском самолете F-104, в числе которых отчет о летных испытаниях; сопоставительный доклад ВВС США о летных испытаниях американского истребителя «G-91 Fiat»; отчетов о различных совещаниях и исследованиях ОЭСР (организации экономического сотрудничества и развития, штаб которой находился в Париже)».

Тьерри Вольтон утверждает, что этого ценного агента завербовал военно-воздушный атташе СССР во Франции полковник Алексей Лебедев.

Джованни Ферреро входил в разведгруппу Сергея Фабиева. Их арестовали в марте 1977 года. Сначала Фабиева, потом Ферреро, Роже Лаваля, Марка Лефевра.

«Группа Фабиева работала с 1963 года до конца декабря 1974, когда деятельность ее по таинственным причинам прекратилась», – задается вопросом Вольтон.

Сегодня эти таинственные причины достаточно хорошо известны. Центр прекратил свою работу с группой Фабиева неспроста. В ГРУ уже давно просчитали, что в их рядах работает «крот».

«Мы прекратили работу с группой Фабиева, – вспоминает ветеран военной разведки, генерал-лейтенант в отставке Юрий Бабаянц, – еще в октябре 1973 года. Сделано это было по указанию Центра. Когда в 1977 году Фабиева и его группу арестовали, я готовил докладную в ЦК партии. Написали как обычно, что очевидно агент допустил оплошность, потерял бдительность. Начальник управления генерал Борис Дубович возвратился от Ивашутина и говорит: «Все нормально. Надо только в докладной кое-что поправить. Там Петр Иванович написал». Я открыл папку и вижу, в докладной зачеркнута моя фраза об оплошности агента и рукой начальника ГРУ написано: «В результате предательства».

Бегу за генералом Дубовичем. А он говорит: «Пиши так, как сказано». О чем это говорит? Уже в 1972–1973 годах было ясно: из ГРУ идет утечка. Потому и работу остановили».

Однако вычислить предателя было крайне сложно. Тем более что им оказался такой матерый агент, как генерал Поляков. Поэтому, к сожалению, остановка оперативной деятельности не спасла агентов группы Фабиева. Контрразведке удалось вычислить их даже по косвенным признакам, арестовать и отдать под суд.

Да, Джованни Ферреро был весьма эффективным и полезным источником, но настоящей звездой на небосклоне военной разведки конца 1950-х – начала 1960-х годов стал суперагент Мюрат. Он проработал с нами десять лет. Удостоился высшей награды СССР – ордена Ленина. Мюрат носил звание полковника, был офицером штаба НАТО в Западной Германии. Имел доступ к самым секретным документам Североатлантического альянса.

Он первым добыл и передал нам «План Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами НАТО в Европе № 110/59 от 01.01.1960 года по нанесению ядерных ударов».

Когда материалы этого плана представили руководителю Советского Союза Никите Хрущеву, тот был в шоке. Прошло всего полтора десятка лет со времени окончания Второй мировой войны, а США уже отработали документ о ядерном уничтожении СССР – своего недавнего союзника в борьбе с фашизмом.

В плане было подробно расписано, на какие советские города, промышленные и военные объекты американцы планируют сбросить атомные бомбы. Кроме того, кратко оценивался характер будущей войны, определялись задачи и давались указания по взаимодействию.