Игорь Атаманенко - Полководцы шпионских войн

Среди прочих опусов из-под его пера вышла объемная хвалебная ода в честь «немецких войск – освободителей Европы», о чем в Абвере было хорошо известно.

…В июле 1941 года Судоплатов, допуская вероятность захвата немцами Москвы, провел упреждающую акцию: по его указанию с помощью надежной агентуры на базе клуба Садовского и Ко была создана подпольная церковно-монархическая организация «Престол» прогерманской направленности. В нее был внедрен «Гейне», спустя короткое время ставший одним из ее лидеров. Сама же операция по созданию квазиантисоветской организации и последующей агентурной разработке «подпольщиков» имела кодовое название «Монастырь».

Первоначально генерал Судоплатов, инициатор, организатор и руководитель операции «МОНАСТЫРЬ», ставил перед собой единственную цель: проникнуть в агентурную сеть Абвера, действовавшую на территории Советского Союза. Однако в дальнейшем операция переросла в нечто большее.

На первом же допросе «Гейне» сообщил немцам, что является одним из лидеров существующей в Москве подпольной монархической организации, связанной с враждебно настроенными к советской власти лицами, которые готовы реализовать любые указания германского командования.

Вот что писал «Гейне» в своем отчете по возвращении в Москву:

«На допросе присутствовало много офицеров в различных званиях. Меня засыпали вопросами: кто послал, кто члены организации, как я добрался, когда ходят поезда на Можайск, кто моя жена, мать, отец, их адреса.

Я пытался убедить их, что идеологические противники Советской власти объединены в единую организацию “Престол”, чья цель – борьба с коммунизмом.

Судя по ультиматуму, который мне поставили офицеры, они ничему, мною сказанному, не верили: если я скажу правду, то сохраню себе жизнь. В противном случае меня ждала “третья степень” пыток.

Дали полчаса на размышление и вывели в другую комнату, где была одна кровать. Я присел на нее, обдумывая свои дальнейшие действия. Незаметно для себя я уснул – сказалась усталость и треволнения при переходе линии фронта.

Разбудили меня удары прикладов. Три солдата с винтовками вывели меня во двор и поставили к стене сарая. На крыльце появились офицеры, которые оживленно о чем-то спорили. Один из них спросил меня, буду ли я говорить правду. Я ответил, что говорил истинную правду. Офицер дал команду – солдаты вскинули винтовки, раздался залп, и веер щепок осыпался мне на голову.

Я понял, что еще живой. Немцы громко смеялись. Вдруг меня осенило. Я вспомнил торгового атташе, с которым познакомился в Москве, и произнес его имя. Немцы перестали смеяться. Старший по званию приказал повторить имя.

Меня вновь препроводили в комнату с кроватью, где я пробыл более часа. Спать я уже не мог, потому что меня лихорадило от воспоминания о пережитой казни. Я ругал себя за свою оплошность, которая мне дорого обошлась. Ведь сошлись я на знакомство с Отто Боровски раньше, не было бы никакого расстрела!

Дверь открылась, и теперь за мной пришел офицер. Он проводил меня в ту комнату, где меня допрашивали накануне. Там был сервирован стол. Старший по званию офицер, представившийся штурмбанфюрером СС фон Ортелем, был само радушие:

“Господин Александр, коньяк, водочка. Выпьем за успех. Будем вместе работать. Вам некоторое время придется побыть в Смоленске, куда мы отправим вас завтра. Да и вообще, надо выпить за ваше второе рождение!”

В моих глазах он прочел недоуменный вопрос и тут же пояснил:

“Господин Александр, расстрел – это конец жизни для всех. Но для вас расстрел оказался началом жизни… совместной с нами жизни!”

Этот его циничный каламбур все офицеры одобрили громким смехом. После чего Ортель провел со мной короткий инструктаж. Это подействовало на меня, как шпоры на скакуна, я понял – игра началась!»

«Гейне», нет! – теперь уже «Макса» перевезли в Смоленск и поселили на конспиративной квартире, где он под руководством инструкторов изучал тайнопись, шифровальное, подрывное и радиодело, учился бегло работать на телеграфном ключе.

15 марта 1942 года «Макса» с рацией и целым портфелем сторублевых купюр для «Престола» переправили в Минск и посадили в самолет. Там в форме рядового красноармейца уже находился его напарник по фамилии Краснов.

В ночь на 16 марта их выбросили с парашютами над лесом вблизи райцентра Арефино Ярославской области. Вот как описывает «Гейне» свое возвращение:

«…В Арефино я сообщил свой рабочий псевдоним Уполномоченному НКВД (так в те годы звучала должность начальника райотдела НКВД) и попросил связаться с Москвой. Я дал приметы предателя Краснова и попросил оказать мне медицинскую помощь, так как при приземлении повредил колено. Москва приказала немедленно доставить меня в Ярославль, откуда в сопровождении сотрудников госбезопасности меня на машине отвезли в столицу.

По возвращении в Москву я первые две недели писал отчет и не выходил из дому, так как немцы могли проверить, когда я вернулся. Слишком быстрое мое возвращение могло вызвать подозрение.

Через две недели я впервые вышел в эфир. Сеанс связи состоялся. По согласованию с генералом Судоплатовым и Генеральным штабом Красной Армии я сообщил им первую дезинформацию…»

Первые 4 месяца органы госбезопасности сознательно отказывались ставить перед немцами проблемные вопросы. И только в августе «Макс» сообщил в Абвер, что переданный им в «Престол» передатчик пришел в негодность и требует замены. Курьеры не заставили себя ждать.

…24 августа 1942 года два предателя Станкевич и Шакуров в форме рядовых красноармейцев появились на пороге дома «Макса». Они доставили рацию, батареи, шифрблокноты и много денег. Во время ужина «Гейне» усыпил гонцов, подсыпав им в водку снотворное. Пока они спали, их сфотографировали, а в револьверах заменили патроны холостыми.

Утром им дали возможность погулять по Москве под наблюдением, а затем одного арестовали на станции Москва-сортировочная при попытке подсчитать проходящие составы, а второго – у женщины, с которой он успел познакомиться во время прогулки.

Учитывая, что посланцы имели указание вернуться, было принято решение скомпрометировать их. «Макс» сообщил немцам, что «Шакуров и Станкевич ничего не хотят делать, трусят и пьют горькую».

В ответной шифровке поступил категоричный приказ: «Они для вас стали опасными. Любыми средствами их без сентиментальности уничтожить. О выполнении приказа сообщите».

…Надо отметить, что сценарий о «бездельниках и пьяницах» с небольшими вариациями был повторен еще не единожды, но ни разу не вызвал подозрений в Абвере.