Валерий Замулин - Курск-43. Как готовилась битва «титанов». Книга 2

Напомню, что танковые и моторизованные дивизии вермахта являлись важнейшим средством не только наступления, но и обороны (для нанесения контрударов). Следовательно, главной задачей, которую Ставка ставила перед своим войсками в районе Курска на первом этапе битвы (как и командование ГА «Юг» при планировании «Цитадели»), являлось истребление или по крайне мере нанесение тяжелейших потерь немецким подвижным соединениям на заранее подготовленных армейских оборонительных полосах, т.е. лишить командование противника важнейшего инструмента для срыва предстоявшего наступления Красной Армии на Украину и Белоруссию.

Одним из важных и крайне запутанных вопросов в истории Курской битвы является деятельность советских разведорганов по определению замысла Берлина на стадии обсуждения плана «Цитадель», а также их вклад в освещение процесса подготовки германской армии к удару на Курск весной 1943 г. и определение его даты. Как известно, ни одна разведка не может выиграть битву или войну, но в зависимости от степени эфективности она, как правило, оказывает большую помощь в этом. Тем не менее в последнее время часто встречаются издания, в которых некоторые сотрудники отечественных спецслужб утверждают, что ключевая роль в победе под Курском принадлежала именно советской разведке. Потому что якобы вся колоссальная работа военно-политического руководства СССР и Красной Армии по разработке и подготовке Курской оборонительной операции началась только после того, как данные, полученные разведорганами весной 1943 г., были окончательно перепроверены и признаны верными. Например, генерал-лейтенант В.А. Кирпиченко пишет: «Дж. Кэрнкросс в конце апреля, за два с лишним месяца до начала Курской битвы, передал в Москву полную информацию о том, что немецкое наступление начнется в июле. Это была дешифровка телеграммы в Берлин немецкого генерала фон Вейхса, который готовил немецкое наступление на юге Курской дуги. …Информация перепроверялась десятки и десятки раз! …Когда же она многократно подтвердилась, была начата быстрая разработка плана преднамеренной обороны» [50]. Встречаются и ещё более спорные утвержения. Например, бывший начальник 4-го отдела НКГБ СССР П.А. Судоплатов писал, что наша разведка даже влияла на принятие решения о неоднократном переносе начала операции «Цитадель» [51]. А сотрудник внешней разведки полковник Ю. Модин подчеркивал, что «советская победа в великом танковом сражении на Курской дуге под Прохоровкой в июле 1943 г., когда 2000 танков намертво сцепились в кровавой битве, длившейся два дня и две ночи, могла быть отчасти отнесена на счёт Джона Кэрнкросса» [52]. Однако факты, приведённые упомянутыми авторами, к сожалению, не подтверждаются ни документами, ни событиями первой половины 1943 г.

В советской историографии этот вопрос всесторонне не был освещён, причём в основном по объективным причинам: к тому времени ещё не истёк 50-летний период секретности архивной документации, установленный законом. Следовательно, и предметно обсуждать было нечего. Поэтому в работах отечественных историков результаты деятельности разведки в марте-июне 1943 г. освещались поверхностно. Примерно так, как это отражено в книге ведущих советских специалистов по Курской битве Г.А. Колтунова и Б.Г. Соколова: «По заданию Генерального штаба велась тщательная разведка на участках Центрального , Воронежского и Юго-Западного фронтов. Перед Разведывательным управлением и Центральным штабом партизанского движения была поставлена задача – выяснить наличие и расположение резервов в оперативной глубине противника , районы сосредоточения войск , перебрасываемых с запада… Уже в начале апреля удалось установить , что противник стягивает в район Курского выступа крупные силы для большого летнего наступления. Это не могло не повлиять на решения советского командования , его замыслы» [53]. И этим изложение вопрос исчерпывался. Дальше авторы приступали к изложению процесса принятия решения о преднамеренной обороне.

Таким образом, примерно до первой половины 1980-х гг. при рассмотрении этой темы основное внимание уделялось описанию деятельности Генерального штаба и предвидению советских полководцев, в меньшей степени – боевой работе войсковых разведорганов и партизан, работа же стратегической разведки и её конкретные результаты практически не анализировались. Например, отдельные авторы отмечали важную роль в сборе ценных данных по «Цитадели» сотрудника НКВД Н.И. Кузнецова, действовавшего на оккупированной территории СССР под именем обер-лейтенанта П. Зиберта [54]. Однако оценить результаты его деятельности как разведчика сегодня пока трудно. В книгах «Это было под Ровно» и «Сильные духом» бывший командир Н.И. Кузнецова полковник Д.Н. Медведев, возглавлявший партизанский отряд «Победители», рассказал о его разговоре с рейхскомиссаром Украины Э. Кохом, состоявшемся 31 мая 1943 г., в ходе которого последний якобы сообщил о крупном «сюрпризе», который Гитлер готовит в ближайшее время большевикам под Курском, и рекомендовал поскорее возвращаться в свою часть [55]. В этих изданиях описываемые события были облечены в художественную форму, но во вступительной статье автор подчеркнул: всё изложенное им происходило в действительности [56]. Поэтому информация стала довольно широко использоваться, в том числе и в научной литературе [57]. О том, что такой разговор был и Н.И. Кузнецов действительно передал сведения по Курску в Центр, подтверждал и П.А. Судоплатов [58]. Однако в 1998 г. известный писатель и исследователь истории разведки Т.К. Гладков опубликовал выдержку из рапорта Н.И. Кузнецова о той памятной встрече, но упоминания Курска в ней нет. В разговоре речь шла вообще о мнении немецких военнослужащих «о подготовке наступления на Востоке» [59], без указания даты и места. Но даже если бы Курск и упоминался, в тот момент эта информация мало что давала Москве. Она могла лишь подтвердить уже известное: немцы готовят крупное наступление против Центрального и Воронежского фронтов, оборонявших Курский выступ.

Постепенно, уже на излёте советской эпохи, в открытой печати стали появляться статьи об активном участии в подготовке оборонительной операции и стратегической разведки. Наконец, после развала СССР в научный оборот начали вводиться документы спецслужб, печататься воспоминания их бывших сотрудников и книги исследователей с важными данными по этой теме. Однако вести анализ этого массива информации и воссоздавать процесс поступления руководству СССР данных о противнике перед Курской битвой историкам мешала и продолжает мешать подчинённость структур, работавших с загранагентурой, разным ведомствам. В то время основная информация шла от трёх спецслужб: Разведуправления ГШ (после 19.04.1943 г. с зарубежной агентурой Генштаба будет работать только его Главное разведывательное управление – ГРУ ГШ КА) Генштаба Красной Армии, НКГБ и Центрального штаба партизанского движения. Поэтому, чтобы оценить вклад сотрудников каждого из этих органов в победу на Огненной дуге, следует провести сбор и обработку всего комплекса источников, хранящихся в архивах сразу трёх ведомств: Министерства обороны, Службы внешней разведки, Федеральной службы безопасности, а это крайне сложно в силу их разной степени закрытости. Тем не менее, опираясь как на известные материалы, так и обнаруженные автором документы из Центрального архива Министерства обороны РФ и Национального архива США, лишь недавно ставшие доступными отечественным исследователям, попробуем выстроить процесс поступления основных донесений разведки по данной проблематике в хронологической последовательности, чтобы с учётом происходивших событий понять, влияла ли она на деятельность советского командования и в какой мере могла Москва использовать её для принятия ключевых решений в период подготовки Курской битвы.