Дмитрий Дёгтев - Воздушная битва за Москву. Сталинские соколы на защите столичного неба. 1941–1944

Но, как говорится, приказ есть приказ… Общее оперативное руководство операцией было поручено командиру II авиакорпуса генералу Бруно Лёрцеру. 20 июля командующий флотом генерал-фельдмаршал Кессельринг в свойственном ему духе провел совещание с командирами в связи с предстоящим «историческим» авиаударом. Фельдфебель Людвиг Хавигхорст из торпедоносной I./KG28 вспоминал: «Накануне удара по русской столице на аэродром Тересполъ, где находились две наши эскадрильи, прибыл генерал-фельдмаршал Кессельринг. Он обратился к экипажам:

– Мои авиаторы! Вам удавалось бомбить Англию, где приходилось преодолевать сильный огонь зениток, ряды аэростатных заграждений, отбивать атаки истребителей. И вы отлично справились с задачей. Теперь ваша цель – Москва. Будет намного легче. Если русские и имеют зенитные орудия, то немногочисленные, которые не доставят вам неприятностей, как и несколько прожекторов. Они не располагают аэростатами и совершенно не имеют ночной истребительной авиации».

Правда, некоторые летчики по-иному передавали суть патетического воззвания Кессельринга. В частности, по воспоминаниям экипажей KG53 «Легион «Кондор», на указанном «брифинге» им, наоборот, было сказано, что русские будут отчаянно защищать свою столицу и там ожидается сильное противодействие ПВО. В общем, как это нередко бывает, каждый услышал и запомнил то, что хотел услышать…

В 10.00 21 июля Лёрцер провел оперативное совещание с командирами эскадр и авиагрупп, на котором были утверждены основные цели первой атаки, а также число самолетов, время вылета, маршруты полета. По окончании брифинга было разрешено начать инструктаж командиров эскадрилий и штурманов.

Летчиков KG53 приказ о большом налете на Москву застал в палатках возле аэродрома, в которых они за москитными сетками скрывались от необычайной жары и комаров. Командир 1-й эскадрильи обер-фельдфебель Вилли Хауг вспоминал: «Это была вторая половина дня воскресенья. Экипажи находились в своих палатках. Солнце буквально сжигало нас здесь, на русской земле. Это 21 июля 1941 года на нашей авиабазе Минск-Дубинская. Весь день в нашем палаточном городке царило торжественное молчание. Мы слушаем концерт по заявкам по радио, который связывает нас с домом.

В полдень нас посетил командир группы оберст-лейтенант Кауфманну который объявил нам, что сегодня начнется нечто важное…»

Была объявлена готовность № 3, означавшая, что вылет последует через несколько часов. После этого летчики начали готовиться к вылету: складывали в свои бомбардировщики парашюты, шлемофоны и запас воды. Хауг приступил к изучению карт и маршрута полета. Тем временем бортмеханик Ханнес Дюнфельдер пожарил для всего экипажа картошечки. Эта идиллическая картина: полураздетые летчики, кушающие на траве, и мирно стоящие на летном поле «Хейнкели» – сильно контрастировала с тем, что вскоре им предстояло делать.

Пока Хауг и его члены экипажа ужинали, по аэродрому прозвучал сигнал «готовность № 2», означавший, что вылет начнется примерно через полчаса. Пилот продолжал свой рассказ: « Как только мы поужинали, пришел командир эскадрильи гауптман Аллмендингер и объявил, что нам предстоит ночная атака в составе большого соединения на Москву («Клара Цеткин»)… Вскоре мы уже бежим по аэродрому. Унтер-офицер Ретчек сообщает, что машина готова к вылету. Мы с моим экипажем летаем уже с начала войны (Польшау Франция) и стали дружным коллективом. Можем полагаться друг на друга на 100 %. Мы первыми выруливаем на старт. Бросаем взгляд на часы, и началось. Двигатели взревели, и наш Не-111 «А1+АВ» покатился по взлетно-посадочной полосе».

В 18.00 по берлинскому времени, то есть когда в Москве было уже восемь часов вечера, с аэродромов начали один за другим взлетать немецкие бомбардировщики. Всего в воздух поднялось 195 самолетов. Собравшись в боевые порядки, группы «Хейнкелей», «Юнкерсов» и «Дорнье» взяли курс на Москву. KGr.100 «Викинг» выполняла роль цельфиндеров и шла первой в растянутом эшелоне бомбардировщиков. В районе захваченной немцами Орши был установлен специальный радиомаяк, посылавший узконаправленный сигнал точно в направлении Москвы. Держась в его створе, «Хейнкели» следовали строго определенным курсом и при достижении цели должны были сбросить контейнеры с осветительными ракетами.

Вилли Хауг продолжал свой рассказ: «Смоленск – позади нас. Мы летим вдоль шоссе, которое ведет в Москву. Пролетаем Вязьму. Наши «Хейнкели » идут своим курсом на восток над широкими русскими равнинами… Наш фронтовой опыт внушает нам некоторую степень уверенности, тем не менее мы всегда внимательны и тщательно выполняем свою работу. Напряженно всеми глазами мы осматриваем небо в поисках истребителей противника. Но пока мы видим только красивый закат». Примерно то же самое наблюдали и другие экипажи. Людвиг Хавигхорст вспоминал: «Наш Не-111 «1Т+1К» шел в эскадрилье Хеллмана. Горящий Смоленск являлся хорошим навигационным ориентиром. Четким белым штрихом просматривалась дорога Смоленск – Москва».

Тот день в Москве с самого начала выдался довольно тревожным. В 09.32 был засечен одиночный самолет, идущий курсом на Москву. В 09.55 батареи 745-го зенап открыли огонь, а в городе был подан сигнал ВТ. Однако потом разведчик скрылся где-то за облаками. В 10.37 тревогу отменили. В 21.58, примерно на закате, поступило сообщение о движении большой группы самолетов в сторону Москвы. В частях 1-го корпуса ПВО было объявлено положение № 1. В 22.10 цели подошли к зоне световых прожекторных полей, и в столице снова была объявлена воздушная тревога. Ночь была ясной, а температура воздуха составляла плюс 15–20 градусов.

На тот момент корпус располагал в общей сложности 1044 зенитными орудиями, в том числе 796 среднего и 248 малого калибра [6], а также 336 пулеметными установками, 618 прожекторами и 124 аэростатом заграждения. В 6-м иак насчитывалось почти 500 истребителей, в том числе 170 И-16, 127 МиГ-3, 91 Як-1, 70 И-153 и 37 ЛаГГ-3. Однако корпус был предназначен в первую очередь для отражения дневных налетов, ночью же могла действовать лишь небольшая часть этого «скопления».

Первыми над городом появились «Хейнкели» из KGr.100, сбросив на него осветительные и зажигательные бомбы, четко обозначив цель для последующих бомбардировщиков. Объекты и сектора столицы были поделены между эскадрами. Так, KG55 «Грайф» бомбила Кремль, здание ЦК ВКП(б) и МОГЭС, KG53 «Легион «Кондор» – Белорусский вокзал, один из авиационных заводов, центральный аэродром и фабрику имени Клары Цеткин [7], KG4 «Генерал Вефер» наносила удар по военным объектам в западных и северных районах столицы. Бомбардировщики шли над городом на высоте 2000–4000 м и даже ниже. В итоге многие из них попали в самую гущу световых прожекторных полей, после чего долгое время обстреливались зенитками и подвергались атакам истребителей. Неожиданностью было также большое количество висящих повсюду аэростатов. Однако все это производило скорее большой зрительный эффект, нежели свидетельствовало о сильной ПВО.