Игорь Атаманенко - Шпионаж: война без тыла и фронта

– Простите, товарищ полковник, можно вопрос?

– Хоть десять…

– В качестве кого я буду выступать там… за рубежом? Я – актриса… А там ведь своих актеров хватает…

– Пусть вас это не волнует! Соответствующую «крышу» мы вам подберем. А вообще, разведчику-нелегалу в качестве «крыши» годится любая профессия, лишь бы она была застрахована от «протечки», ясно?

– Скажите, товарищ полковник, а как будет выглядеть мой переход в нелегальную разведку? Ведь родители знают, что я служу в МГБ, и вдруг мне придется исчезнуть. Как я должна буду объяснить им свое новое назначение?

– И объяснять ничего не придется! Мы подберем похожий на вас труп, до неузнаваемости изуродованный в автомобильной катастрофе, чтобы ваши родители не сомневались в вашей смерти. Ну и… Похороним вас с почестями! А вы в это время на конспиративной квартире будете осваивать специфические дисциплины и методы работы нелегальной разведки, а также заниматься с преподавателями иностранными языками. Ну, а затем, с Лениным – Сталиным в сердце и в голове – в путь-дорогу! Вот так-то, уважаемая Ирина Каримовна!

Выслушав Короткова, Ирина сникла, вспомнив о больном сердце отца. Нет, он не переживет похорон дочери!

– Вас что-то смущает в предложенном варианте, товарищ Алимова?

– Скажите, товарищ полковник, а вот мой мнимый труп, похороны с почестями, это что, единственный способ зашифровать мое исчезновение?

– Вы о моем управлении не слишком высокого мнения! – усмехнулся Коротков. – Если вам не по душе автомобильная катастрофа, могу предложить вариант под кодовым названием «психушка». Впрочем, хрен редьки не слаще…

Но Ирина уже полностью перехватила инициативу.

– Товарищ полковник, может, есть смысл сообщить моим родным, что меня пригласили на работу в какой-нибудь театр Ленинграда? Ведь они знают, что я там окончила актерские курсы…

– А вы молодец, Ирина Каримовна! Предложенный вами «театральный вариант» я согласую с руководством. Думаю, добро будет получено…

Вскоре после встречи с генералом Коротковым Ирина приступила к учебе, предусмотренной планом подготовки разведчика-нелегала для работы за рубежом. Сначала были языки – за два года она овладела турецким, уйгурским, фарси, английским и немецким – все они, хотя и в разной мере, пригодились ей на разведывательной ниве. Приставленные к ней персональные преподаватели – носители изучаемых языков – «натаскивали» будущую разведчицу по 10–12 часов в сутки.

Но язык – всего лишь пролог. Наставники учили ее общению с членами различных социальных групп той страны, где ей надлежало осесть. Она узнала все обычаи, традиции, условности той социальной среды, в которой предстояло вращаться. Безошибочно могла назвать, что и по каким дням едят, как проводят досуг, сколько раз и по каким поводам ходят в церковь, где и как одеваются обитатели ее будущего «порта приписки».

Особое внимание уделялось вживанию в образ, то есть овладению легендой прикрытия, которая была разработана Центром специально под нее. Легенду она усвоила, да что там усвоила! – породнилась с нею по системе Станиславского, как тому научил ее мудрый Григорий Козинцев.

Чтобы на чужбине Ирина была способна переносить постоянный стресс, круглосуточно контролируя себя и окружающую обстановку, ведомственные лубянские психологи и психоневрологи разработали для нее специальные методики, помогающие избежать нервных срывов, а также обучили ее приемам аутотренинга, которые расслабляют и снимают нервное напряжение.

И, наконец, документы. Пока Алимову обучали на конспиративной базе в Подмосковье, «сапожники» МГБ – так на профессиональном жаргоне называют специалистов по изготовлению документов для нелегалов – смастерили для нее такие «ксивы», к которым не смогли бы придраться даже самые опытные криминалисты и чиновники иммиграционной службы страны назначения.

Поскольку Ирину готовили к работе в Австрии, то первым выученным ею языком был немецкий. С целью «обкатать» легенду и «отшлифовать» язык, ее отправили в ФРГ. Там Ирина, выдавая себя за турчанку, якобы искала братьев, приехавших на заработки. Кстати, чтобы соответствовать легенде, ей пришлось одновременно с немецким языком выучить и турецкий. И вдруг…

После смерти Сталина выяснилось, что новому руководству страны позарез понадобилась достоверная информация о планах японской правящей верхушки в отношении СССР и США. Но где ее взять, если дипломатических отношений у нас с Японией нет, как нет там и легальной резидентуры МГБ! Выход один: послать туда разведчика-нелегала, который добудет требуемую информацию. И тогда Ирине сменили легенду прикрытия: она стала дочерью богатого уйгура, а ее арсенал языков пополнился уйгурским и японским.

Путь в Страну цветущих хризантем для «Бир» – кодовое имя Ирины – начался в Европе. Заданий разведывательного характера ей не поставили, она должна была лишь проверить надежность новых документов и вжиться в образ уйгурки.

Успешно выполнив намеченный план, Ирина вернулась в Москву. Затем навестила родных в Ашхабаде, и в январе 1955 года отбыла в Японию, конечный пункт командировки.

Первый этап дороги в Японию пролегал через Турцию. Через три месяца, убедившись, что она не попала «под колпак» местных спецслужб, «Бир» сменила документы и под легендой встречи с женихом-уйгуром вылетела в китайский город Урумчи. Оттуда поездом добралась до Тяньцзиня – места встречи с суженым. Стоп! Здесь требуется пояснение.

В марте 1953 года, когда возникла необходимость создать нелегальную резидентуру в Японии, руководители внешней разведки решили, что оптимальным инструментом для успешной работы там является супружеский разведывательный тандем, а самыми подходящими кандидатами для брачного союза – опытные нелегалы «Бир» и «Халеф».

Правильность выбора сомнений не вызывала: оба кандидата доказали преданность коммунистическим идеалам и, блестяще завершив оперативную подготовку, состоялись как разведчики. Казалось бы, их жизнь удалась. Однако оба не имели семейного очага, и оба тяготились одиночеством.

По расчетам начальства, последние два обстоятельства должны были способствовать реализации внутриведомственного плана, закодированного как «Супружество».

Шамиль Абдуллазянович Хамзин, татарин по национальности, родился в 1915 году в Архангельске. Окончив в 1932 году среднюю школу, поступил на факультет приборостроения Ленинградского электротехнического института. В годы ВОВ работал инженером-электриком на московском заводе, выпускавшем торпедные катера. Кроме родных русского и татарского, свободно владел английским, арабским, румынским, турецким и уйгурским языками. В 1946 году ему предложили работать в подразделении нелегальной разведки МГБ СССР.