Ганс Берндорф - Шпионаж

Трэнч телеграфировал в Нью–Йорк и Берлин своим агентам и получил подтверждение сообщенных Гравесом сведений. Действительно, в Америку уже прибыли два японских дипломата, а на пароходе была заказана каюта для германского представителя.

Теперь уже Трэнч не мог не поверить Гравесу. Он потребовал его досрочного освобождения, объясняя это высшими государственными интересами.

Гравес обязался немедленно отправиться в Америку и добыть сведения о переговорах.

Капитан Трэнч сам проводил его в порт и посадил на пароход.

Увидев с палубы появившийся вдали американский берег, Армгард Карл Гравес подпрыгнул от счастья: он был свободен.

Потом он бросился в каюту и начал сочинять копию несуществующего германо–японского тайного договора.

Через день из Нью–Йорка он отправил ее Трэнчу вместе с приветом и благодарностью за гостеприимство.

Это был, по его мнению, блестящий реванш.

Судьба этой самой ловкой шпионки Германии необычайна и так же, как ее имя, — известна немногим.

Только после войны полковник Николаи упоминает о ней вскользь в своей книге «Тайные силы».

Жизнь ее настолько же фантастична, насколько ужасен конец.

«Мадемуазель доктор» — кличка, данная ей французской разведкой. На самом же деле ее звали Аннемари Лессер. Она родилась в Берлине, на Тиргартенштрассе.

Пятнадцати лет от роду она познакомилась с гвардейским гусаром Карлом фон Винанки, и они полюбили друг друга. Когда после этой связи у нее родился мертвый ребенок, отец выгнал ее из дома,

Вскоре капитан Винанки перевелся из гвардии в железнодорожный батальон. Будучи человеком честолюбивым, он стал готовиться к службе в генеральном штабе.

Аннемари в это время жила в Берлине. Единственным ее средством к существованию были деньги, присылаемые Карлом.

Но наступил момент, когда материальное положение Винанки резко ухудшилось. Отцовское имение, которым управляли его братья, было заложено и перезаложено, присылка денег оттуда прекратилась.

Винанки оказался весь в долгах, кредиторы не давали ему покоя.

Обо всем этом стало известно командованию. Капитану был предложен выбор: либо оплатить долги, либо подать в отставку.

Винанки был в отчаянии. Он приехал в Берлин и обратился за помощью к своему другу, служившему в генеральном штабе.

Тот познакомил его с офицером, занимавшим очень высокий пост и звавшимся «его превосходительство». Фамилия этого таинственного лица была известна только в очень высоких сферах.

Сочувственно выслушав капитана, «его превосходительство» в свою очередь направил Винанки к некоему Маттезиусу, имевшему бюро на Бюловштрассе.

Контора Маттезиуса официально занималась торговлей автомобильными частями и принадлежностями. На самом деле это был один из крупных шпионских центров. Маттезиус возглавлял его.

Капитана принял маленький худой человечек с небольшими бачками на выступающих скулах. У него был острый, пронизывающий взгляд, заставивший капитана сжаться.

После короткой предварительной беседы Винанки согласился на службу у Маттезиуса.

Тот сразу же перешел к делу.

— Вот вам первое задание. Сегодня среда. Вечером вы едете в Париж, в фирму Менье и Ко., здесь записан ее адрес, — Маттезиус протянул капитану маленький лист бумаги. — Адрес этот выучите наизусть, записку уничтожьте. Фирма небольшая, стеснена в расходах и не имеет служащих. Торгует автопринадлежностями и имеет со мной деловые отношения. Владельца фирмы зовут Писсар, это человек опытный, и он поможет вам. В фирму явится человек, предлагающий чертежи автоматического полевого оружия, по системе барабанного револьвера. Вы — офицер и сможете понять, что это за штука. Чертежи стоят пять тысяч марок. Эту сумму вы возьмете с собой, и если чертежи окажутся пригодными, вы их купите. Но это еще не все. Вы должны выяснить, взяты ли эти чертежи в дело французами. Будут они ими пользоваться или не будут, вы поняли меня? Это для нас очень важно. Вы не должны ни писать, ни телеграфировать. Когда выполните поручение, немедленно возвращайтесь в Берлин. Ни пуха, ни пера, капитан, — я последний раз называю вас по чину. Вот вам чек на расходы, и до свидания!..

Когда в Париже Винанки явился в фирму Менье, его тотчас же познакомили с неряшливым господином, который заявил ему, что он слишком долго вел переговоры с фирмой относительно продажи чертежей и не желает больше ждать ни минуты. Если в течение двадцати четырех часов ему не будет дан ответ — он продаст эти чертежи кому‑нибудь другому.

Винанки взялся за дело. Он решил начать переговоры сам, без помощи Писсара — владельца фирмы, и привел неопрятного господина к себе в отель.

В течение двух часов он рассматривал чертежи.

Француз терпеливо присутствовал при этом, выкуривая папиросу за папиросой, и согласился, наконец, прийти на следующий день вечером.

В ту же ночь Винанки поднял Писсара с постели и потребовал немедленно оформить на него швейцарский паспорт.

— Пускай он будет на любое имя, мне безразлично. Вот фотографические карточки, я позаботился о них еще в Берлине.

Господин Писсар был удивлен.

— Подобные вещи так скоро не делаются. Для этого потребуется не меньше недели.

— Так… — произнес Винанки. — А мне сказали, что вы опытный человек и знаете свое дело. Как вы думаете, месье, что скажут в Берлине, когда узнают, что здесь сидит безнадежный болван? За что, собственно говоря, вам платят деньги, если вы даже не в состоянии за два часа добыть фальшивый паспорт?..

Утром Винанки получил превосходный паспорт на имя швейцарца Георга Нивега.

После этого он совершил поступок, над которым потом много смеялись: бодро отправился прямо в львиную пасть — французский генеральный штаб.

Ночью он снял копии с чертежей и теперь взял их с собой. Выдав себя за механика–самоучку, он показал их дежурному офицеру. Тот, бросив на чертежи беглый взгляд, отшвырнул их в сторону.

— И вы утверждаете, что понимаете в механике? Что занимаетесь этим в свободное время? Послушайте мой совет: лучше удите рыбу или играйте в футбол. Вся эта штука разлетится вдребезги при первом же выстреле!

Изобразив на лице печаль, Винанки пошел обратно.

На следующее утро, через час после прибытия в Берлин парижского экспресса, он сидел напротив Маттезиуса.

—Я сейчас же увидел, — говорил он, — что чертежи ни к черту не годятся. Если из одного такого ствола в короткое время выпустить столько патронов, то его нужно совершенно иначе охлаждать. Нужный для этого охладитель еще не найден. Чтобы вполне в этом убедиться, я спросил французского офицера…

— Простите, — вздрогнул Маттезиус, — кого вы спросили?