Олег Царев - КГБ в Англии

Быстролетов в качестве варианта еще одной попытки давления на ШЕЛЛИ чисто гипотетически рассматривал в письме в Центр возможность своей встречи с ним лично. Можно предположить, что он смог бы нагнать страху на англичанина. Но Быстролетов сам же отказался от этой затеи: «…Ясно, что новой, солидной линии на шантаже не построишь, скандал же может лишь спугнуть сотрудников и друзей ШЕЛЛИ, с которыми работают другие наши вербовщики, — писал Быстролетов, добавив при этом: — Мне, как работающему на линии ШЕЛЛИ, крайне тяжело признаться в досадной осечке, но тем не менее я это делаю…»

Однако Быстролетов не был бы Быстролетовым, если бы закончил письмо на признании неудачи, и он продолжает: «…и полагаю, что вы одобрите установку, данную мною КУПЕРУ: он едет на ОСТРОВ и принимается за МАГА…»

Впервые МАГ упоминается в переписке нелегальной группы Дмитрия Быстролетова в письме в Центр от 8 октября 1934 года. Основываясь на докладе КУПЕРА, он сообщал в Москву:

«В Женеве КУПЕР познакомился с шифровалыциком Кингом. Ему около 50 лет, он ирландец. Жил десять лет в Германии и говорит по-немецки прекрасно. Живой и любознательный человек, неглупый, образованный. Резко выделяется на фоне англичан, напыщенных дураков, своей интеллигентностью. Любит музыку и знает ее, а также увлекается театром… Весьма эксцентричен. Увлекается магией и фокусничеством».

Помимо того, что Кинг был шифровальщиком, он облацал еще целым рядом «достоинств», весьма привлекательных с точки зрения разведки. Со слов КУПЕРА, Быстролетов писал, что Кинг «крайне нуждается в деньгах, так как на небольшое свое жалованье содержит себя, взрослого сына-студента и помогает жене», что «по службе, несмотря на солидный стаж, его не продвигают (из-за ирландского происхождения)», что он «очень любит выпить, особенно за чужой счет или в долг», что «как ирландец, не любит англичан, легко сближается с иностранцами». Если добавить к этому, что Кинг «высоко ценит КУПЕРА-художника» и «они даже выпили на брудершафт», то складывались все предпосылки для начала его агентурной разработки. «В дальнейшем будем называть его МАГОМ» — так завершил свое сообщение в Центр Быстролетов.

Однако тесное оперативное пространство, на котором работал КУПЕР — Женева, Лондон, — и узкий круг следивших друг за другом шифровальщиков Форин Офиса, а также неясность на тот момент в отношениях с ШЕЛЛИ не позволяли заняться разработкой Кинга. «Хотя у КУПЕРА сложилось впечатление, что его прибрать к рукам легче, чем ШЕЛЛИ и даже ТОММИ, — делился своими соображениями с Центром Теодор Малли, — мы запретили ему даже думать об этом».

В начале 1935 года ситуация изменилась радикальным образом. ШЕЛЛИ окончательно отказался работать на «банк», вовсе не подозревая, что за этим стоит его «товарищ по несчастью» КУПЕР, и сохраняя с ним самые дружеские отношения. КУПЕР же получил от ГАНСА задание вплотную и энергично заняться МАГОМ. «Разработка его начата КУПЕРОМ только недавно, — сообщал ГАНС в Москву предположительно в конце января 1935 года. — Срок ее ограничен двумя месяцами, в течение которых вербовка должна быть закончена или отставлена».

Хотя очередной доклад ГАНСА в деле отсутствует, очевидно, события развивались весьма успешно, и уже 17 февраля 1935 года Центр писал ГАНСУ в Париж: «Несомненно, по линии МАГА у вас наметился серьезный сдвиг. Однако, наученные горьким опытом прошлого, мы решили воздержаться от «салютов» и криков «ура» до того момента, пока у нас не будут в руках документы с известной вам надписью «собственность правительства Его Королевского Величества».

Центр, однако, не знал, что к этому времени вербовка МАГА уже фактически состоялась, и ГАНС уже строчил по этому поводу подробный отчет, чтобы успеть отправить его с очередной почтой в Москву. Письмо от 20 февраля 1935 года ГАНС начинал издалека: «Чтобы понять отношение МАГА к предложениям КУПЕРА, необходимо иметь в виду весьма удачную легализацию КУПЕРА». Под «легализацией» Быстролетов имел в виду целенаправленное создание условий и случайное стечение обстоятельств, способствовавших укреплению положения КУПЕРА на ОСТРОВЕ. Все началось со знакомства КУПЕРА, по рекомендации ШЕЛЛИ, с известным английским архитектором Камероном Керби. Тот в свою очередь познакомил его с рядом банкиров, подрядчиков и оптовых торговцев и дал рекомендацию для вступления в члены престижного «Albany Club», членами которого значились несколько знаменитых в Англии художников и архитекторов. Опираясь на новые связи в Англии, КУПЕР установил контакты с деловыми кругами Голландии и через высокопоставленного сотрудника Министерства торговли получил тайное предложение найти в Англии посредника для сбыта 2 миллионов банок сала. Это сало предназначалось для безработных, но поскольку на этом деле пытались нажиться руководители правящей партии, в Голландии возник политический скандал и Министерство решило избавиться от этих запасов через подставных лиц. Вырученная сумма в размере 100 тыс. флоринов комиссионных подлежала бы разделу между чиновниками Министерства, КУПЕРОМ и его английскими друзьями, в том числе ШЕЛЛИ. Неизвестно, чем завершилось это дело, но оно оправдывало многократные поездки КУПЕРА на ОСТРОВ. Одновременно КУПЕР нашел в Англии фирму, желающую импортировать голландские сыр и масло. Негласно в этот бизнес включился знакомый КУПЕРУ чиновник Министерства торговли, который в свою очередь нашел для него заказы на оформление павильонов на торговых ярмарках. КУПЕР тем временем вместе с английскими оптовиками организовал фирму «Акционерное общество интернационального товарообмена», как шутил впоследствии Быстролетов — «торговля воздухом».

Параллельно с коммерческими операциями КУПЕР по указанию ГАНСА завязал отношения с художественной и околохудожественной интеллигенцией. Через секретаря «Albany Club» Партриджа он вошел в общество художников и их покровителей. Партридж познакомил КУПЕРА с отставным генералом Кентишем и сэром Вальтером Пикоком. Оба нуждались в деньгах и хотели заняться бизнесом, но такого рода, который приличествовал бы джентльмену, например торговлей предметами искусства. ШЕЛЛИ, прознав про такие знакомства КУПЕРА, попросил представить его Пикоку, что и было сделано. На ужине с Пикоком ШЕЛЛИ, по словам КУПЕРА, «вел себя как слуга».

Столь длинное изложение событий, связанных с «легализацией» КУПЕРА, необходимо только для того, чтобы понять, какое воздействие они могли произвести на МАГА. Со слов самого КУПЕРА, своих коллег, в том числе ШЕЛЛИ, да и благодаря собственным наблюдениям у МАГА сложилось впечатление о КУПЕРЕ как о солидном и деловом человеке, принятом в высших кругах общества. В то же время он видел, как государственные служащие всеми правдами и неправдами стараются подзаработать, используя свое служебное положение. МАГ тоже нуждался в деньгах и во влиятельных связях, в первую очередь для того, чтобы обеспечить карьеру и будущее своего сына. «МАГ стал просить познакомить с Пикоком его сына, — писал Быстролетов. — Условились об ужине, но вдруг выяснилось, что у сына нет фрака и нет денег на приобретение такового. Ужин пришлось отменить. МАГ, который живет только сыном и для сына, был опечален, унижен, и в этот весьма удачный с точки зрения психологического состояния Кинга момент КУПЕР приступил к вербовке».