Илмари Ютилайнен - Я бил «сталинских соколов»

Служба перехвата сообщила, что к Медведеву присоединился шестой истребитель. Наша «собачья свалка» длилась уже 15 минут, и я просто обливался потом. Я уклонился еще от одной атаки, скользнув под нос русского истребителя, но после этого пришлось виражом уходить от другого самолета, атаковавшего меня сверху. В результате противник оказался прямо передо мной.

До сих пор я не сумел сделать ни одного выстрела. И вот теперь мне представилась благоприятная возможность! Я лихорадочно отскреб от инея еще один пятачок на противоположном боковом стекле и заложил вираж следом за противником. Но тут вдруг мой мотор закашлял, потому что ему не хватало топлива.

Я выглянул в расчищенный пятачок и спикировал с разворотом под вражеский истребитель, который стрелял по мне, после чего перешел в вертикальное пике. Этот маневр был моим единственным шансом на спасение. Я знал, что Ла-5 имеет ту же самую скорость пикирования, что и «Мессершмитт», - 920 км/ч. Но это была предельная скорость, лишь ниже нее изготовитель гарантировал безопасный полет. Я знал, что, если превышу эту цифру, противники не последуют за мной, потому что у них просто нет особых причин перейти за красную отметку на спидометре.

Я позволил своему самолету вертикально падать целых 20 000 футов, скорость возросла до 1070 км/ч, что на 150 км/ч превысило безопасное значение. Ручку управления словно цементом сковало, в ушах постоянно звенело. Но самолет летел устойчиво, не раскачиваясь.

( И вы верите этим сказкам?! Пикировать на сверхзвуковой скорости… Может быть, в жилах барона Мюнхгаузена текла и финская кровь? )

На высоте 6500 футов я начал мягко тянуть ручку управления на себя, одновременно вращая штурвальчик триммеров. Нос самолета начал медленно подниматься, но земля при этом неслась навстречу с ужасающей скоростью. Я опасался, что крылья могут в любой момент отломиться, я буквально физически ощущал, какие напряжения они испытывают. Это была страшная угроза всему самолету. По мере того как снижалась скорость, управлять самолетом стало легче, и я более резко потянул ручку на себя.

Самолет перешел в горизонтальный полет на высоте всего 500 футов, скорость упала до 870 км/ч. Все опасности остались позади. За счет разгона я набрал высоту и закружил над аэродромом, готовясь садиться с неработающим мотором. Я выпустил шасси и закрылки. После приземления мы осмотрели истребитель, но не нашли совершенно никаких повреждений из-за превышения скорости.

Личный состав авиабазы следил за ходом боя, и потом мне рассказали, что сначала два русских истребителя гнались за мной, однако прекратили погоню на высоте 5000 футов.

Через два дня, 10 марта, старший сержант Мяйтталя взлетел вместе с лейтенантом Валли, чтобы сопровождать наш трофей - фоторазведчик Пе-2.

Мяйтталя полетел на моем самолете МТ-222, он вступил в бой с двумя истребителями, в то время как Валли продолжал сопровождать разведчик. Похоже, у Мяйтталя начались проблемы с кислородом, потому что он спикировал с высоты 23 000 футов до 3000 футов, где пришел в сознание и начал выводить истребитель из пике. Но истребитель не выдержал резкого маневра, у него отломился хвост, и он на огромной скорости врезался в землю. Пилот просто не мог спастись на такой скорости, так как на истребителе не было катапультируемого кресла.

Эскадрилья «Брюстеров» также получила самолеты Me-109G-2, и мы начали ознакомительные тренировки, чтобы они смогли привыкнуть к новому истребителю. Во время учебы произошел трагический инцидент, когда погиб молодой младший лейтенант Рейно Виртанен, а я потерял мой третий истребитель.

Молодой пилот уже совершил несколько вылетов, когда он поднялся в воздух на моем самолете. У него начались проблемы с мотором, и он попытался совершить вынужденную посадку. Но ему не хватило скорости, и самолет упал на самом краю летного поля. Пилот погиб на месте, а самолет был полностью разрушен.

В промежутках между учебными полетами мы проводили обычные разведывательные полеты и сопровождали фоторазведчики.

Однажды утром наш наблюдательный пост в Севйвасто сообщил, что несколько советских аэросаней идут по льду вдоль нашего берега. Я вылетел вместе с Лённфорсом, чтобы посмотреть, что это такое. Мы обнаружили два аппарата и оба уничтожили.

В целом активность советской авиации постепенно нарастала, и мы понимали, что готовится нечто крупное, поэтому нам предстояли новые серьезные бои. Кроме того, мы начали сталкиваться с новыми советскими истребителями Як-9, которые летали вместе с проверенными и надежными Ла-5. Наши пилоты, которые сражались с ними, говорили, что новый истребитель более маневренный, чем наши «мессеры», но в целом это самолет примерно такого же класса.

25 марта в промежутке между тренировочными полетами мы взлетели по тревоге, и нас направили проверить, что противник затеял у побережья Финского залива.

Мы оказались в воздухе раньше, чем перестала орать сирена тревоги, и направились к Ино - Паппа Туркка, Уркки Лехто, ну и я тоже. В воздухе над Ино к моменту нашего прибытия, разумеется, уже никого не было, поэтому мы развернулись и полетели к Кронштадту, чтобы осмотреть этот район. Мы не потратили слишком много времени, так как уже рядом с маяком Толли встретили два истребителя Ла-5. Я атаковал немедленно вражеского лидера и приказал моим парням заняться ведомым, который бросил командира и резко спикировал влево, пытаясь уйти.

Моя цель тоже попыталась оторваться и уйти под прикрытие зенитных батарей крепости. Однако я превратил свое превосходство в высоте в преимущество в скорости и сразу догнал его. Я открыл огонь с дистанции 100 метров в плавном развороте, надеясь втянуть его в бой на виражах, который, как мне казалось, в данном случае будет для меня самым выгодным.

Но, судя по всему, я прицелился слишком хорошо, так как вражеский самолет немедленно задымился. Истребитель пошел вниз, падая почти вертикально, и врезался в ледовое поле между Кронштадтом и Петергофом, пробил его и исчез в воде.

Другой Ла-5 сумел ускользнуть под прикрытие зенитной артиллерии. Я знал, что моя цель принадлежала полку Ковалева, потому что самолет имел белый руль. После возвращения домой парни из службы радиоперехвата сообщили мне, что сбитый истребитель имел бортовой номер 73 и его пилотировал младший лейтенант Еремеев.

Иногда уничтожать цели было очень легко. Казалось, единственное, что необходимо, - это прицелиться во вражеский самолет, а дальше он сам упадет. Временами создавалось ощущение, что цель сама нарывается на твою очередь и можно стрелять с закрытыми глазами. В случае с погибшим младшим лейтенантом дело обстояло именно так.

В поселке Медный Завод русские подняли аэростат, с помощью которого корректировали артогонь, что вызвало серьезную тревогу у армейцев. Они попросили нас уничтожить аэростат. Мы хорошо понимали их опасения, однако операция оказалась далеко не простой.