Владимир Соколов - Военная агентурная разведка. История вне идеологии и политики

Новый, 1915 г. принес России первые серьезные поражения. После серии проигранных сражений российская армия отступила далеко на восток, оставив объединенным силам противника большую часть Польши, Литву, часть белорусских и украинских территорий, а ее потери составили более двух миллионов человек. Внутриэкономическая ситуация в стране продолжала ухудшаться, значительное число мелких и средних предприятий, не связанных с выпуском товаров для потребностей фронта, были вынуждены закрыться. Запертые границы, невозможность ввоза иностранного сырья для производства продукции, падение спроса на европейском рынке и внутри страны — все это неблагоприятно сказалось на развитии торговых отношений и стало причиной банкротства целого ряда промышленных предприятий.

Развитие этих негативных тенденций не могло не вызвать обеспокоенности крупного и среднего капитала, представители которого были крайне заинтересованы в скорейшем выходе России из войны. Падение общего уровня жизни, перебои с поставками продовольствия и транспортным обеспечением привели к усилению антивоенных настроений среди большей части населения. Рост социальной напряженности в обществе способствовал усилению политической активности ведущих партий страны, преследующих свои интересы. Все политические силы России распределились по трем крупным лагерям, находившимся в состоянии открытого противостояния.

Промонархический лагерь правительства стремился в первую очередь победить в войне, откладывая решение внутренних проблем России, в том числе проведение социальных и политических реформ, на послевоенное время.

Политический лагерь, сформированный либеральной оппозицией (партии кадетов и октябристов), поддерживал военные устремления России, но мечтал о демократических свободах и полновесном парламенте при ограниченной монархии.

Третий политический (левый) лагерь составляли партия эсеров, социал-демократическая партия, разделившаяся на два крыла — большевиков и меньшевиков. Он призывал к скорейшему прекращению войны и проведению преобразований в стране. На фоне военных лет лишений и ухудшения экономической ситуации этот лагерь своей позицией быстрыми темпами набирал популярность среди народных масс. Например, социал-демократы не видели в войне объявленного «освободительного» содержания. Они считали, что военное положение привело к закрепощению людей внутри страны, потере независимости малыми народами, на неоправданно длительное время ограничило право граждан на свободу передвижения. По их мнению, война носила откровенно империалистический характер и поэтому по сути являлась антинародной.

Либеральной оппозиции удалось составить большинство Государственной думы IV созыва, сформированной 15 августа 1915 г. Ее депутаты вели себя крайне активно и подчас агрессивно по отношению к правительству и оппонентам. Диаметрально противоположные взгляды парламентского большинства и левой оппозиции на характер войны и ее завершение привели к открытой конфронтации.

Кроме того, так как парламент не имел рычагов влияния на назначаемое императором правительство, а соответственно — и на развитие ситуации в стране, то законодательное большинство стало ратовать за скорейшее проведение в стране политических реформ, результатом которых должно было стать подконтрольное Думе правительство. Преследование этой цели заставляло Государственную думу идти на обострение отношений с правительственным лагерем и требовать отставки любого премьер-министра, не останавливаясь даже перед обвинениями об измене в пользу Германии (в последующем император, вынужденный под давлением оппозиции отправлять в отставку одного премьер-министра за другим, не имел иного выхода, как в будущем распустить оппозиционный парламент).

В обстановке крайней политической нестабильности, отягощенной реальной угрозой голода, любое обострение политической ситуации в стране могло привести к революционным последствиям.

Указанное выше неблагоприятно сказалось на материально-техническом обеспечении и деятельности российской военной агентурной разведки, а установившаяся в 1915 г. между русскими и немецкими войсками сплошная линия фронта значительно урезала ее возможности. Ситуация усугублялась децентрализацией управления разведывательными операциями. В результате отсутствия четкого распределения агентуры по задачам и объектам в Бухаресте, Стокгольме, Копенгагене скопились массы источников информации, иногда состоящие на службе в нескольких штабах и конкурирующие друг с другом. В таких условиях, как бы агент ни конспирировался, он рано или поздно попадет в поле зрения своих соперников, что нередко приводило к нежелательным последствиям.

Штабс-капитан В.М. Цейтлин вспоминает:

«Кончился период маневренной войны, а разведка шла все так же. Долго не было у нас обстоятельных сводок и схем, столь необходимых в позиционной войне, но потом начали доходить сведения о постановке дела на западном, главным образом, в то время, французском фронте, где II бюро (разведывательное) французского Генерального штаба образцово поставило это дело, и разведка начинает улучшаться и у нас. Появляются центры, которые объединяют вокруг себя работу разведки. Появились различные схемы, таблицы, боевые расписания, выработалось много любителей и знатоков дела разведки.

В декабре 1915 г. на юго-западном фронте начались неудачные атаки австрийских позиций, а в марте 1916 г. были сделаны попытки наступления и на германском фронте, но тоже неудачно. Разбор обеих операций показал, что в числе прочих причин неудачи произошли оттого, что не была налажена разведывательная служба штабов, не было хороших схем укрепленных позиций противника, описаний их и т. д.».

В непростой обстановке, сложившейся в заграничных дипломатических представительствах России в 1916 г., проходит и деятельность офицеров стратегической военной разведки. В учреждениях процветало наушничество, склоки, стукачество, обычным явлением стало «подсиживание друг друга». Состояние войны, в которой находилась Родина, дипломатов не сплачивало, а разъединяло. Существовало даже правило: «Двум русским людям для приватного разговора лучше всего встречаться подальше от соотечественников, где-нибудь на отдаленной нейтральной территории».

В резидентурах падает дисциплина. Чтобы как-то ее сохранить, их руководители практикуют повседневное ношение личным составом военной формы одежды и боевых орденов (обычно в аппаратах военных атташе все пользовались гражданским убранством, а униформу надевали лишь на официальные дипломатические мероприятия). Лица, имеющие доступ к финансовым счетам, стали объектами пристального внимания со стороны всякого рода патриотов Отечества и им сочувствующих сотрудников дипломатических учреждений. Тогда говорили: «Война не только на фронтах и в окопах. Большие деньги — тоже кровь».