Армен Гаспарян - ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг.

На проценты от этих огромных средств до сих пор финансируется тот самый Бахметьевский фонд и архив исторических и литературных раритетов в Колумбийском университете. Именно на эти деньги был построен город Сен-Клиф для русских эмигрантов, где вырос хорошо известный жителям России по эпопее с телеканалом НТВ господин Йордан. Именно на эти средства до сил пор вольготно существуют всякие атаманы Всевеликого Войска Донского, Кубанского Казачьего Войска, осколки Русской православной церкви за рубежом… Еще раз повторяю: суммы были огромными!

У меня на руках есть документы, показывающее, как уже в 2000 году разгорелась нешуточная война за эти самые средства. Ради денег два весьма видных человека (фамилии которых пока не называю) в русском зарубежье пошли на открытый бунт, призывая немногочисленных чинов Русского общевоинского союза сместить председателя — поручика В.А.Вишневского. К этой теме я обязательно вернусь в одной из следующих книг. Впрочем, мы забежали вперед…

Получая власть в РОВС, поручики и штабс-капитаны автоматически получали бы доступ к финансам. Это позволило бы немедленно приступить к подготовке нового победоносного Кубанского похода, что, собственно, и требовало подавляющее большинство чинов армии. Поэтому, вопрос о председателе Русского общевоинского союза нужно рассматривать в другой плоскости — в доступе к средствам фондов Бахметьева.

Хотел бы еще раз заострить внимание на первых гастролях Надежды Плевицкой в США. Главной причиной поездки за океан были не концерты, которые организовывались для прикрытия основной деятельности Скоблина. У него было поручение выйти на Бахметьевский комитет и его фонды в обход руководителей Русского общевоинского Союза.

Встреча Скорблина с Бахметьевым была организована лично Рахманиновым — главным организатором и аккомпаниатором Плевицкой в США. Бахметьев пошел на переговоры, так как к тому времени и он, и его соратники уже начали разочаровываться в деятельности РОВС. Налицо было полное отсутствие практики и выполнения жизненно необходимых задач. Его фонд был не прочь найти достойную альтернативу, а зарождающемуся движению штабс-капитанов был нужен надежный и стабильный источник финансирования.

Для Бахметьева конфиденциальность встреч была на тот момент не актуальна, чего нельзя сказать про Скоблина. Он хорошо понимал, что будет, если кто-нибудь из руководителей Русского общевоинского союза узнает о его миссии. Поэтому и был спровоцирован «скандал» с заявлением Плевицкой. Он должен был послужить отвлекающим маневром. Однако руководство РОВС каким-то образом узнало о попытках молодежи добраться до источников финансирования и приняло соответствующие меры.

Именно с этого момента и начинается противостояние руководства Русского общевоинского союза и молодежи, которая и инициировала создание «Внутренней линии». Только через эту призму можно и нужно рассматривать все события, предшествовавшие «русской войне в Париже». Именно этим и можно объяснить, почему, например, генерал фон Лампе влиял на выпуск воспоминаний Врангеля…

Сила позиций Евгения Карловича Миллера состояла в праве подписи кредитных линий этих фондов, заверенных не только самим Бахметьевым, но и банковскими структурами США. Именно отсюда и вытекает вся эта семилетняя возня вокруг «архангельского деда» и вынужденное уважение к председателю Русского общевоинского союза. Другого варианта просто не существовало. Никак иначе нельзя было, не вызывая подозрений Миллера, организовать структуру, готовую взять в свои руки власть в крупнейшей организации русского зарубежья. Больше того, структуру, готовую в любой момент подменить собой почти полностью разваленный РОВС и настроенную на бескомпромиссную борьбу с большевиками. Именно отсюда и появляется название «контрразведка». «Внутренняя линия» была организацией тайной.

Но была ли «Внутренняя линия» контрразведкой в классическом понимании? Безусловно, нет! Ведь контрразведка — это организация, которая в первую очередь занимается противодействием разведке противника. Но в нашем случае вопрос стоял прежде всего о власти в Русском общевоинском союзе. Иначе говоря, «Внутренняя линия» была организацией политической. Толковый словарь русского языка дает такое определение политики: «система мероприятий, направленных на захват, удержание и использование власти в определенных целях». Значит, в нашем случае, мы можем четко сформулировать основные задачи «Внутренней линии»: завоевание, удержание и использование власти. Но, не только в Русском общевоинском союзе. Речь шла о России.

Согласитесь, что это не под силу ни одной разведке или контрразведке их четко ограниченными целями и ресурсами. Не стоит также забывать, что «Внутренняя линия» собиралась реализовывать свои далеко идущие планы с помощью военной методики и организации. Подобную структуру можно было вырастить незаметно только под вывеской контрразведки.

Сегодня мы можем с полным основанием называть тайный орден внутри Русского общевоинского союза военно-политической организацией. Вернее даже, политико-военной, основная цель которой сводилась к свержению большевизма и восстановлению Единой, Великой и Неделимой России.

Политической организацией «Внутренняя линия» была по своим целям. А военной — по организационно-методическому обеспечению. В этом и состоит ее кардинальное отличие от любой контрразведки. При этом, прикрываясь этой вывеской, «Внутренняя линия» могла спокойно функционировать в рамках Русского общевоинского союза.

Обратите внимания на удивительную идентичность основных документов карающего меча большевистской партии ОГПУ и «Внутренней линии». Это ведь был вообще единственный случай в мировой истории, когда политический орган государственного управления назывался своим собственным именем, соответствующим выполняемым задачам, — Государственное ПОЛИТИЧЕСКОЕ (ни много ни мало!) Управление. То есть рабоче-крестьянское государство признавало, что в структуре управления страной существует орган, который и занимается напрямую удержанием и использованием власти над государством. Иначе говоря, государство само охраняет существующую вертикаль власти, карая даже за критику, не говоря уже про действия. С точки зрения демократических традиций это рассматривать нельзя. В данном случае можно и нужно говорить лишь о диктатуре.

Пожалуй, первым из вождей Белого движения понял и принял сущность подобной методологии управления генерал Алексеев. Не случайно он дал название контрразведке «Военно-политический отдел Добровольческой армии». Михаил Васильевич смотрел далеко вперед и понимал, что нужно делать в условиях русской смуты.