Дмитрий Лелюшенко - Битва за Берлин. Сборник воспоминаний

Именно здесь и несколько западнее 5-му гвардейскому механизированному корпусу вскоре пришлось принять на себя удары 12-й армии Венка, которая по приказу Гитлера пыталась как раз на этом участке прорваться к Берлину. Захватив после упорного боя Луккенвальде и выйдя на рубеж Беелитц – Трейенбрицен – Кропштедт, 5-й гвардейский механизированный корпус выполнил поставленную перед ним нелегкую задачу.

В Трейенбрицене танкисты 5-го гвардейского мехкорпуса освободили около тысячи шестисот военнопленных, главным образом англичан, американцев и некоторое количество норвежцев. Среди них был командующий норвежской армией генерал Отто Руге. Мне об этом тотчас же донесли, но крайняя напряженность событий этого дня не позволила, к сожалению, встретиться с освобожденным из плена норвежским командующим.

К концу 22 апреля армия Лелюшенко заняла очень выгодное исходное положение для удара на Потсдам и Бранденбург, изготовившись к завершающему маневру полного окружения всей берлинской группировки противника.

13-я армия Пухова, стремительно преследуя врага (особенно в этом отличилась 6-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием полковника Г. В. Иванова), прошла за этот день сорок пять километров и вышла на уровень левого фланга армии Лелюшенко.

Окончательно были перехвачены все пути, которые могли быть использованы гитлеровцами при попытке освободить свою окруженную юго-восточнее Берлина группировку встречным ударом с запада.

На нашем северном фланге 3-я гвардейская армия Гордова, после успешного обходного маневра и двухдневных ожесточенных боев, 22 апреля штурмом овладела Котбусом и довела до конца разгром котбусской группировки.

В ходе этих кровопролитных боев были разбиты 342, 214 и 275-я немецко-фашистские дивизии, множество отдельных частей и подразделений. В боях за Котбус войска Гордова захватили сто танков, две тысячи автомашин и около тысячи семисот пленных. То, что число пленных оказалось относительно небольшим, объяснялось исключительной ожесточенностью сопротивления немцев. Они дрались под Котбусом буквально до последнего дыхания.

После ликвидации котбусской группировки войска Гордова не только повернули на север, но и стали выходить на северо-восток, непосредственно на немецкую 9-ю армию. Теперь Гордову предстояло целиком заниматься именно ею – громить и не допускать прорыва на тылы фронта.

Говоря о начале боев за Котбус, я выражал Гордову известную неудовлетворенность медлительностью его действий и нерешительностью в использовании танков. Однако я не хотел, чтобы справедливые в данном частном случае упреки дали повод составить одностороннее представление об этом боевом командарме, на протяжении всей войны сражавшемся, если так можно выразиться, не покладая рук на многих тяжелых и ответственных ее участках.

Гордов являлся старым, опытным командиром, имел за плечами академическое образование и обладал сильным характером. Это был военачальник, способный руководить крупными войсковыми соединениями. Если взять в совокупности все операции, проведенные им во время войны, то они вызывают к нему уважение. В частности, надо отметить, что он проявил и мужество, и твердость в трудные времена Сталинградского сражения, воевал, как говорится, на совесть и со знанием дела.

Это был человек опытный, образованный, но в то же время иногда недостаточно гибко воспринимавший и осваивавший то новое, что рождали в нашем оперативном искусстве возросшие технические возможности. Преданный делу, храбрый, сильный, своенравный и неуравновешенный – всего было понемногу намешано в своеобразной натуре Гордова. Однако с именем генерала Гордова связан ряд операций, успешно проведенных армиями, находившимися под его командованием.

Но вернемся к событиям 22 апреля, дня, во многом знаменательного.

В результате наступления 8-й гвардейской, 69-й и 33-й армий 1-го Белорусского фронта и 3-й гвардейской, 3-й гвардейской танковой и части сил 28-й армий 1-го Украинского фронта к вечеру этого дня совершенно отчетливо обозначилось кольцо, готовое вот-вот замкнуться вокруг франкфуртско-губенской группировки врага. С севера, с востока, с юга и частично с запада она была уже плотно охвачена сплошным фронтом трех общевойсковых армий 1-го Белорусского фронта и трех армий нашего фронта.

Войска армии Рыбалко, наступавшие на Берлин с юга, к вечеру были отделены от 8-й гвардейской армии Чуйкова, наступавшей на юго-восточные окраины Берлина, лишь узкой, примерно двенадцатикилометровой, полосой.

Важным обстоятельством было то, что правофланговые соединения главной ударной группировки 1-го Белорусского фронта и наши танковые армии были уже близки к тому, чтобы тоже соединиться к западу от Берлина, образуя второе огромное кольцо соответственно берлинской группировке.

К исходу дня расстояние между передовыми частями 47-й армии генерала Перхоровича (1-й Белорусский фронт) и нашей танковой армией Лелюшенко уже не превышало сорока километров. Таким образом, на наших глазах складывались и даже почти замкнулись два кольца окружения. Одно – вокруг 9-й армии противника восточнее и юго-восточнее Берлина; другое – западнее Берлина, вокруг частей, оборонявших непосредственно германскую столицу.

К вечеру расстояние между франкфуртско-губенским кольцом, назовем его малым, и берлинским, назовем его большим кольцом, достигало в западном направлении восьмидесяти километров, а в южном – пятидесяти. Внутри между этими двумя кольцами окружения находился Берлин со всеми его пригородами.

Еще далее к западу от берлинского кольца находились немецко-фашистские части, оказавшиеся между нами и нашими союзниками, в том числе и армия Венка, о которой пойдет речь впереди.

Окружив в лесах юго-восточнее Берлина остатки 4-й и 9-ю немецкую армию, 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты, по существу, отрезали от Берлина главные силы противника, предназначенные для его обороны, и теперь могли бить по частям группировку, которая еще недавно представляла собой единый кулак.

Оценивая действия немцев в ходе этой операции, военные историки часто задают вопрос: имелась ли у немцев возможность, не дожидаясь окружения 9-й и остатков 4-й армии, заранее отвести эти войска к Берлину?

Отвечаю: безусловно имелась. Но это не изменило бы обстановку в целом. Планируемые нами удары были неотразимы. Мы могли разгромить всю берлинскую группировку в любом ее положении.

Чем ближе к Берлину, тем плотнее и плотнее становилась оборона противника, тем больше средств усиления получала его пехота – и артиллерию, и танки, и большое количество фаустпатронов. Уже 22 апреля на Тельтов-канале мы встретились с системой сплошного организованного ружейно-пулеметного, минометного и артиллерийского огня весьма высокой плотности. Форсировать канал с ходу нам не удалось.