Михаил Болтунов - Разведка «под крышей». Из истории спецслужбы

— Кто там был? — спросил я у «Директора».

— Это Берия, — прошептал «Директор».

Казалось бы, ничто не предвещало беды. Хорошо отлаженная агентурная сеть поставляла ценные материалы по атомной тематике. Но в сентябре 1945 года шифровальщик резидентуры Игорь Гузенко совершил предательство и бежал к врагу. Он выдал почти два десятка агентов военной разведки в Канаде, девять из которых были арестованы.

Весной 1946 года схватили Аллана Мея. Срочно пришлось покинуть Канаду нелегалу Яну Черняку. Немедленно выехал из США другой нелегал Залман Литвин. В 1950 году в Англии арестовали физика Клауса Фукса.

Резидент полковник Николай Заботин, его жена и сын были арестованы уже на родине, осуждены и находились в лагерях.

Разведчикам, работавшим под дипломатическим прикрытием в составе легальных резидентур, приходилось заниматься не только разведцеятельностью, но и другими весьма важными задачами, которые поручались им.

Так в июле 1941 года в Москве было заключено соглашение между СССР и Великобританией о совместных действиях против Германии. В Советский Союз также прилетал специальный представитель президента США Рузвельта Гарри Гопкинс. Его принимал Сталин. Обсуждался вопрос военной помощи. В ходе этой работы пришли к соглашению, что караваны с помощью пойдут через Архангельск. Так удобнее всего.

Для координации совместной деятельности была создана советская военно-морская миссия. На первых порах ее возглавил начальник Разведуправления генерал Филипп Голиков, замом у него стал контр-адмирал Николай Харламов.

Голиков пробыл в Англии недолго, уехал в Советский Союз и больше не вернулся. Вся большая и ответственная работа легла на плечи Николая Михайловича.

Адмирал и его подчиненные занимались всеми многочисленными вопросами организации, проводки и охраны конвоев, поддерживали контакты с представителями США и Великобритании по вопросам поставок оружия.

Харламову пришлось решать вопросы, связанные с открытием второго фронта. Он присутствовал при высадке англо-американских войск 6 июня 1944 года в Нормандии.

На другом конце земли проходил службу его коллега — военный атташе в Китае генерал Василий Чуйков. До осени 1940 года он командовал армией. Однако после приглашения его к наркому обороны и обстоятельной беседы стало ясно — теперь его путь лежит в Китай. Потом в своих воспоминаниях Чуйков скажет: «Я не мог считать свое новое назначение случайностью. «Китайский вопрос» не был для меня неожиданностью». И это действительно так. Василий Иванович уже работал в Китае в 1927–1930 годах.

Перед отъездом с Чуйковым беседовал лично Сталин. Вот как описывает эту встречу в книге «Миссия в Китае» сам Василий Иванович.

«Ваша задача, товарищ Чуйков, — продолжал Сталин, — не только помочь Чан Кайши и его генералам с умением воспользоваться оружием, которое мы им посылаем, но и внушить Чан Кайши уверенность в победе над японскими захватчиками…

Ваша задача, товарищ Чуйков, задача всех наших людей в Китае — крепко связать руки японскому агрессору. Только тогда, когда будут связаны руки японскому агрессору, мы сможем избежать войны на два фронта, если немецкие агрессоры нападут на нашу страну».

Более года работал в Китае Чуйков. К весне 1942 года он все более приходил к убеждению, что основную задачу, возложенную на него, выполнил. «Аппарат военных советников и военных атташе, — пишет Чуйков, — правильно информировал наш наркомат обороны о положении в Китае и о тех событиях, которые происходили вокруг него. При нашей советнической помощи китайские войска в 1941 году отбили атаки японцев на всех фронтах».

Генерал Чуйков убыл на родину. Он вступил в командование 62-й армией на Сталинградском фронте. Дальнейшая его судьба хорошо известна — он стал дважды Героем Советского Союза, маршалом Советского Союза.

Военным разведчикам приходилось также обеспечивать крупнейшие мероприятия, проводившиеся на высшем уровне. Примером тому встреча «Большой тройки» — Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране в ноябре — декабре 1943 года.

Идея этой встречи принадлежала Рузвельту. Сталин дал свое согласие на участие в ней. Он хотел наряду с другими проблемами обсудить с союзниками еще одну важнейшую задачу — добиться открытия второго фронта. Но для успешной работы Сталин хотел знать истинные намерения англичан и американцев по этому вопросу.

Выполнение задания было возложено на военного атташе и резидента Разведуправления в Великобритании генерал-майора Ивана Склярова.

Ивану Андреевичу удалось выяснить, что план вторжения союзных войск в Европу был завершен еще летом 1943 года, но до сих пор не осуществлен.

В октябре 1943 года резидент сообщал в Центр: «Второй фронт в Западной Европе не открывается по чисто политическим соображениям. Считается, что русские недостаточно ослаблены и все еще представляют большую силу, которой опасаются, как в Англии, так и в Америке».

Сведения Склярова подтвердил и резидент советской военной разведки в Нью-Йорке полковник Павел Мелкишев.

К этой операции подключился и разведаппарат в Иране, которым руководил военный атташе полковник Борис Разин. Поскольку территория этой страны контролировалась войсками СССР, США и Великобритании, перед Борисом Георгиевичем была поставлена задача — обеспечить скрытность вывода из Тегерана 182-го горного стрелкового полка с целью его замены более подготовленными подразделениями, которым предстояло осуществлять охрану важнейших государственных объектов. Задача была выполнена успешно.

Разумеется, все это время иранская резидентура поставляла в Центр необходимые разведматериалы.

Во время проведения встречи «Большой тройки» Сталин заслушал доклад полковника Разина.

…Когда в августе 1945 года США сбросили атомную бомбу на японские города Хиросиму и Нагасаки, первыми на место взрыва приехали советские военные разведчики, работавшие под дипломатическим прикрытием — Михаил Иванов и Герман Сергеев.

Вот как рассказывает об этом задании генерал-майор Иванов в своих воспоминаниях: «Поезд замедлил ход и остановился на станции Хиросима. Мы осмотрелись. Кругом царил невообразимый хаос. Казалось, какой-то великан перевернул здесь все вверх дном: опрокинутые остовы вагонов, обгоревшие паровозы, вывороченные из земли шпалы и скрученные рельсы, искореженные мостовые фермы. Все было окрашено в ядовитые оранжево-красные тона железной окалины.

Собирали, что требовалось, среди пепла, руин, обугленных трупов. От людей, еще сутки назад, пребывавших в здравии, только след на камне… Страшно вспоминать, но мы взяли с собой наполовину обугленную голову с плечом и рукой.