Джон Фоллейн - Шакал (Тайная война Карлоса Шакала)

В бесчисленных газетных статьях говорилось, что исключение Ильича из университета было задумано КГБ, чтобы скрыть факт его вербовки. Подобные дымовые завесы широко применялись советской разведкой, а КГБ использовал университет Патриса Лумумбы как своего рода питомник для выращивания агентов для стран “третьего мира". Подобная практика осуществлялась и во многих других учебных заведениях, где было легко наблюдать за студентами. Со своим славянским именем, лучше которого было не придумать, марксистским воспитанием и ранним участием в молодежном коммунистическом движении теоретически Ильич был идеальным кандидатом. Однако никаких свидетельств того, что Ильич был платным агентом КГБ в университете, не существует. Даже представители ЦРУ и МИ-6 признают, что у них нет доказательств этого. По словам одного из разведчиков МИ-6: “Восточноевропейские секретные службы хотели иметь дело с управляемыми людьми и с подозрением относились к тем, кто мог сорваться с цепи. Однако это не означает, что они не могли использовать его как пешку”.

Существовало множество причин, по которым КГБ должен был избегать Ильича: он много пил, любил хвастаться и был широко известен в среде студентов благодаря целой веренице скандалов. К тому же всем своим поведением он давал понять, что не испытывает особой любви к советскому образу жизни. Его дальнейшие прохладные отношения с Москвой показали, что он был слишком независимым, чтобы выполнять приказы авторитарных Советов. Даже если они и сделали попытку завербовать его, попытка эта была обречена на неудачу. “Они преисполнены самоуверенности и убеждены, что являются единственными носителями истины”, — с горечью признавался Ильич одному из своих адвокатов много лет спустя. Ему же он поведал о том, что ненавидит русских коммунистов. Он демонстрировал свою независимость от Москвы, считая это делом национальной гордости. “В отличие от других, коммунистическая партия Венесуэлы ничем не обязана Москве, хотя и связана особыми отношениями с Советским Союзом. Венесуэльцы — гордый народ. И в нашей стране существуют устойчивые либеральные традиции”. {48} 48 Показания Карлоса, данные им 28.10.94 судье Брюгьеру.

Ганс-Иоахим Кляйн, спутник Ильича во время его шестимесячного путешествия в середине 1970-х годов, тоже вспоминает о неприязни Ильича к русским коммунистам: “Он не любил их. Он говорил, что все они продажны. Он не считал себя марксистом и говорил, что он — международный революционер в духе Че Гевары”. Кляйн категорически отметает версию о том, что Ильич был агентом КГБ: “Это неудачная шутка. Его выгнали из университета Патриса Лумумбы после того, как он принял участие в какой-то демонстрации. Им это очень не понравилось”. {49} 49 Интервью с Гансом-Иоахимом Кляйном, опубликованное в “Liberation” 5.10.78.

На знамени Ильича не было ни серпа, ни молота. Еще до того, как его исключили из университета, этот одаренный, пылкий и много поездивший по миру уроженец Венесуэлы, однажды сказавший о себе, что “он — консерватор в политике и авантюрист в жизни”, стал искать приключений за пределами скучного студенческого мирка. {50} 50 Интервью с Карлосом в “Аль Ватан аль Араби” 30.11.79.

На первый взгляд, у будущего революционера из Латинской Америки было мало причин для того, чтобы погружаться в пучину арабо-израильского конфликта. На примере собственных предков Ильич мог убедиться, что бороться с диктатурой с тем или иным успехом можно и у себя на родине. Поэтому изгнанному студенту, равнявшемуся на Че Гевару, резоннее было бы вернуться домой и присоединиться к Дугласу Браво, взгляды которого он поддерживал и разделял. По прошествии многих лет Ильич продолжал очень болезненно воспринимать намеки на то, что он пренебрег участием в политических схватках на родине. Отвечая на вопрос, не возникало ли у него желание присоединиться к партизанской войне у себя на родине, он заявлял: “Состоя в рядах Коммунистического союза молодежи Венесуэлы с января 1964 года, я никогда не прекращал вооруженной борьбы во имя венесуэльской революции”. {51} 51 Авторское интервью с Карлосом, полученное через третьих лиц, 17.6.97.

Университетские годы Ильича совпали со временем палестинских волнений. Унижение, вызванное поражением арабов в шестидневной войне в июне 1967 года, когда израильские войска, неудержимо двигаясь вперед, захватили Синайский полуостров, Голанские высоты, Восточный Иерусалим и западный берег реки Иордан, породило волну возмущения среди палестинских беженцев, скопившихся в близлежащих арабских странах. Палестинские боевики, базировавшиеся в Иордании, не сомневались в том, что все должны взять в свои руки, и занимались тем, что организовывали рейды на израильскую территорию. Будучи уроженцем другого континента и получив привилегированное воспитание, Ильич не имел ничего общего ни с этими боевиками, ни с теми 800 тысячами палестинцев, которые покинули Израиль во время провозглашения его независимости в 1948 году. Однако десятки тысяч левых студентов по всему миру объединились в борьбе за возвращение им их территорий.

Предшествующие беседы с отцом также могли сыграть свою роль в формировании взглядов Ильича. Рамирес На-вас не скрывал, кому он отдавал свои симпатии: “Неужели ты думаешь, что евреи, израильтяне и сионисты решились бы на все эти преступления на Ближнем Востоке, если бы им не помогали Соединенные Штаты? Или сами евреи неуязвимы?” {52} 52 Интервью с Рамиресом Навасом, опубликованное в “La Nacion” 16.8.94. В Москве Ильич донимал своих друзей из рядов палестинцев разными вопросами, и они рассказали ему о человеке, которого позднее он стал называть “Учителем”, а именно — о Вади Хаддаде, который был старше его на двадцать лет.

Как и Ильич, Хаддад родился в буржуазной семье в Галилее. Его отец был известный арабист и профессор математики. В тот день, когда израильская армия разрушила его родной дом, Хаддад поклялся, что будет уничтожать израильтян до конца своей жизни. {53} 53 Интервью с Гансом-Иоахимом Кляйном, опубликованное в “Liberation” 5.10.78. Будучи студентом медицинского факультета в Американском университете Бейрута, он начал обсуждать со своими друзьями способы достижения своей цели. Его ближайшим другом был другой будущий медик, Джордж Хабаш. Вместе они открыли бесплатную клинику для палестинских беженцев в Иордании, а затем приняли активное участие в организации — в начале 1950-х годов — Арабского национального движения, имевшего целью возвращение в Палестину. Горечь, которую они испытали после поражения в шестидневной войне, превратило движение в Народный фронт за освобождение Палестины, который был основан через несколько недель под руководством Хабаша. С самого начала выраженный одной строчкой манифест Народного фронта гласил, что он будет бороться за освобождение Палестины силовыми методами. Идеологией нового движения стал марксизм, а его основной тактикой — террор.