Николай Лузан - СМЕРШ. Один в поле воин

Но тогда, в ту лихую годину, вряд ли он и Рязанцев думали, что совершено секретные донесения и рапорта из дела зафронтового агента Гальченко станут предметом исследований историков отечественных специальных служб, войдут в известные сборники: «Смерш», «Военная контрразведка России. История, события, люди», и послужат основой для настоящей книги.

5 января 1942 года, когда капитан Рязанцев составлял докладную записку, в которой излагал предложение по внедрению зафронтового агента Гальченко в абвер, он не заглядывал так далеко, а рассчитывал только на то, что с помощью Петра сможет обезвредить десяток-другой вражеских агентов.

Совершенно секретно

Лично

Начальнику Особого отдела НКВД СССР

Юго-Западного фронта

комиссару госбезопасности 3-го ранга

тов. Н. Селивановскому

ОБ УЧАСТИИ ЗАФРОНТОВОГО АГЕНТА ГАЛЬЧЕНКО

В ОПЕРАЦИИ «ЗЮД»

5 января 1942 года мною осуществлена вербовка в качестве зафронтового агента под псевдонимом Гальченко бывшего техника-интенданта 1-го ранга старшего лейтенанта Прядко Петра Ивановича 1913 г.р., уроженца м. Каневцы Чернобаевского района Полтавской области, украинца, кандидата в член ВКП(б), с незаконченным высшим образованием, кадрового военного, в Красной армии с 1937 года.

В наше поле зрения Прядко попал по наводке разоблаченного агента немецко-фашистских разведорганов (абвергруппа 102) Сиплого — бывшего красноармейца И. Струка.

27 ноября группа бывших военнослужащих Красной армии, находившихся в окружении войск противника, под командованием Прядко с боем вышла в расположение наших войск в полосе обороны 417 с.п.

В ходе фильтрации и последующей агентурно-оперативной работы данные Сиплого в отношении пособничества Прядко гитлеровцам не нашли своего подтверждения.

Последующей оперативной разработкой установлено, что Прядко остался верен делу Ленина — Сталина и не опозорил высокого звания коммуниста. Находясь в окружении войск противника, он проявил решительность и твердость, сумел сплотить вокруг себя красноармейцев и с боями прошел более полутысячи километров.

В целях дополнительной проверки надежности Прядко в декабре 1941 г. в качестве командира агентурно-боевой группы, куда входил агент Сыч, был направлен в расположение немецко-фашистских войск с разведывательным заданием. По его результатам представил ценные сведения, которые были использованы командованием 6-й армии.

В ходе выполнения задания Гальченко проявил себя как исключительно толковый работник, грамотный, сообразительный. Быстро и хорошо ориентируется в боевой обстановке. К заданию отнесся серьезно и выполнил его точно в соответствии с нашим указанием.

С учетом изложенного выше полагаю целесообразным задействовать Гальченко в операции «ЗЮД» по агентурному проникновению в немецко-фашистский разведорган вергруппу 102.

Начальник Особого отдела НКВД СССР

6-й армии Юго-Западного фронта

капитан П. Рязанцев

№ 167/ОА от 5.01.42 г.

Совершено секретно

Лично

Начальнику Особого отдела НКВД СССР

6-й армии Юго-Западного фронта

капитану тов. П. Рязанцеву

На № 167/ОА от 5.01.42 г.

Ваше предложение об участии зафронтового агента Гальченко в операции «ЗЮД» поддерживаю. После внедрения в состав абвергруппы 102 основное его внимание сосредоточить на получении и оперативной передаче сведений о составе и содержании заданий забрасываемых в расположение частей Красной армии разведывательно-диверсионных групп противника.

Дополнительно доложите легенду прикрытия, под которой Гальченко будет внедрен, а также способы связи с ним.

Начальник Особого отдела НКВД СССР

Юго-Западного фронта

комиссар госбезопасности 3-го ранга

Н. Селивановский

№ 4/2/123 от 7.01.42 г.

Прочитав шифровку, Рязанцев бросил взгляд на дверь: несколько минут назад она захлопнулась за спиной Прядко, но не стал его возвращать. Накануне Петр, приняв предложение внедриться в абвергрупу 102, спустя сутки усомнился в том, что сможет выполнить задание. Причиной тому являлся вовсе не страх. За прошедшие полтора месяца Рязанцев имел возможность убедиться в том, что это чувство Петру было неведомо.

Все оказалось гораздо сложнее и глубже. Коммунисту, вступившему в партию во время финской войны, человеку честному и бескомпромиссному — Прядко было поперек души обратиться в отъявленного мерзавца и предателя. Рязанцев это видел, понимал и потому не пытался любой ценой склонить Петра к участию в операции. Он посчитал: в сложившейся ситуации будет разумнее, если на время предоставить Прядко самому себе.

Пока же в душе Петра царило смятение. Он все еще не мог принять произошедший несколько дней назад этот невероятный и немыслимый поворот в своей судьбе и службе. Он — боевой командир, познавший на себе жестокость фашистов и мерзость предательства, пылавший лютой ненавистью к ним, готовый рвать их зубами, должен остаться в прошлом и превратиться в такую же мразь, как Струк. Но и этого было недостаточно, чтобы выполнить задание Рязанцева. Ему предстояло доказать прожженным, не верящим на слово вербовщикам абвера, что он, Петр Прядко, из всех предателей и мерзавцев — самый подходящий.

«Все! К чертовой матери фашистскую псарню! Завтра так и скажу Рязанцеву. Скажешь? Ты же согласился? В конце концов, ты мужик или нет? Ну, не могу я! Не могу!» — терзался Петр.

— Эй, в сторону! Жить надоело! — сердитый окрик заставил его встрепенуться и отпрыгнуть в сторону.

Обдав снегом с головы до ног, рядом пронеслась полуторка. Выбравшись из сугроба, Петр перешел на натоптанную тропку, ведущую к дому Зинаиды. Она к этому времени управилась со своим хлопотным хозяйством и теперь колдовала над плитой. Там, в чугунных казанках, доваривались картошка и каша из тыквы, а на столе в миске матово поблескивали бочками ядреные соленые огурцы. Петр, отряхнув от снега валенки, вошел в сени. В воздухе аппетитно пахло испеченным хлебом.

— Петро Иваныч, цэ ты? — окликнула Зинаида.

— Я, — обронил он и, повесив тулуп на гвоздь, направился к в комнату.

— А обидать? У мэни уси готово! — встала на его пути Зинаида.

— Спасибо, Зина, я не голодный.

— Ничего нэ знаю, сидай! — потребовала она и, подхватив под руку, усадила к столу.

Петр отсутствующим взглядом смотрел на то, как она сняла с плиты казанок с картошкой, слила воду и принялась раскладывать по мискам.

— Та шо з тобой, Петро Иваныч? Так смотришь, шо кусок в горло не лэзе. Може, сто грамив? — пыталась растормошить его Зинаида и, достав бутыль с самогонкой, разлила по кружкам.