Николай Лузан - СМЕРШ. Один в поле воин

Прошу Вашей санкции на продолжение операции «ЗЮД». Для укрепления позиций Гальченко в абвергруппе 102 необходимо согласовать с командованием армии дезматериалы и снабдить ими нашего агента.

Начальник Особого отдела

НКВД СССР

6-й армии Юго-Западного фронта

капитан П. Рязанцев

№ 222/ОА от 3.02.42 г.

В Особом отделе фронта докладная Рязанцева получила самую высокую оценку. Опытнейший профессионал Николай Николаевич Селивановский, начинавший свою службу в органах госбезопасности в Особом отделе ОГПУ Среднеазиатского военного округа в далеком 1922 году, прошедший все служебные ступеньки, от помощника оперуполномоченного до комиссара, имел за своей спиной десятки разведывательных и контрразведывательных операций, самым внимательным образом изучил материалы дела «ЗЮД» и зафронтового агента Гальченко.

В трех тощих папках насчитывалось всего два десятка страниц, но они многое сказали Селивановскому. За несколько дней пребывания в абвергруппе 102 Прядко-Гальченко удалось сделать, казалось, невозможное — его рапорт на 19 листах содержал бесценную информацию. Петр в деталях раскрывал внутреннюю кухню абвера, связанную с изучением и вербовкой агентов. Это, а также его лаконичные, но вместе с тем емкие характеристики, яркое и точное описание внешности 3 кадровых сотрудников и 5 агентов, схема расположения зданий, сооружений и порядок охраны абвергруппы 102 существенно пополняли те скудные сведения, которыми располагали контрразведчики Юго-Западного фронта.

Прошлый и нынешний, пока еще горький опыт борьбы с гитлеровскими спецслужбами, подсказывали Селивановскому: этот по-настоящему крупный успех не был случайным. В деле «ЗЮД» благоприятным образом сочетались удача — Прядко действительно оказался находкой, и профессионализм Рязанцев. Павел не пошел на поводу у показаний вражеского агента Струка, а решился на оправданный риск, направив Петра с разведзаданием к гитлеровцам, и не ошибся. И тому удалось сделать то, что оказалось не силам двум армейским разведгруппам.

Закончив изучение материалов, Селивановский распорядился вызвать старшего лейтенанта Ильина, занимавшегося оперативной разработкой разведорганов 17-й армии вермахта, а сам прилег на кушетку. В последнее время к ночи его одолевали сильные, доводившие до тошноты, головные боли: сказывались хроническое недосыпание и постоянная нервотрепка. Расстегнув ворот гимнастерки, он потер виски — боль в затылке ослабела, и закрыл глаза. Прошла минута-другая, глухие удары сердца в ушах стихли, но расслабиться ему не удалось — стук в дверь заставил сосредоточиться. Поднявшись с кушетки, Селивановский расправил складки на гимнастерке, застегнул ворот и распорядился:

— Войдите!

В кабинет вошел Ильин и доложил:

— Товарищ комиссар, по вашему указанию старший лейтенант…

— Вижу, Володя, что еще не капитан, — с мягкой улыбкой заметил Сильвановский и теплым взглядом посмотрел на него. Он испытывал внутреннюю симпатию к этому рассудительному, не теряющему головы в самых сложных ситуациях, еще совсем молодому, но перспективному офицеру. В свои двадцать три Ильина отличали недюжинный ум и профессиональная хватка. И сейчас, прежде чем принять окончательное решение по операции, Селивановский, рассчитывая услышать от него дельные предложения, поинтересовался:

— Ты с материалами по делу «ЗЮД» и предложением Рязанцева ознакомился в полном объеме?

— Да, товарищ комиссар, — подтвердил Ильин.

— Все ясно?

— Было несколько вопросов, я их прояснил в разговоре с Рязанцевым.

— Что-то уж больно гладко все получается.

— Ну, почему же? Николай Николаевич, есть некоторые проблемы, но они носят рабочий характер.

— Например?

— Согласовать дезу с командованием. Тут, конечно, придется пободаться, но ничего, на что-нибудь да уломаем.

— Нет, Володя, что-нибудь нас не устроит. Не тебе объяснять: чем ценнее информация, тем больший вес в глазах абвера приобретет Гальченко, — не согласился Селивановский.

— Понимаю, Николай Николаевич, и надеюсь, что удастся договориться с начштаба армии по максимуму.

— Здесь можешь рассчитывать на мою поддержку.

— В таком случае нам с Рязанцевым останется доработать отдельные детали.

— Итак, будем считать, что с дезой определились. А в целом, на твой взгляд, какая видится перспектива?

— Из всех дел «ЗЮД» — наиболее перспективное. Железный выход на абвер и толковый исполнитель. Надо раскручивать дальше, такой удачи может и не быть! — с жаром заговорил Ильин.

— Крутить? Удача? — и здесь в Селивановском проснулись дремавшие в глубине души сомнения. Та кажущаяся легкость, с которой Прядко удалось внедриться в абвер, его настораживала. Четыре предыдущих попытки, предпринятые отделами фронта, закончились провалом: три разведчика бесследно сгинули в лагере для военнопленных и лишь один — Николаев смог пройти сито проверок, подставиться на вербовку и закрепиться в агентурной сети гитлеровской разведки. Но в последний момент разведчика подстерегла роковая случайность — при переходе линии фронта он подорвался на мине. Петр стал первым зафронтовым агентом, которому удалось не только внедриться в абвергруппу, а и заинтересовать собою самого начальника — подполковника Гопф-Гойера. А это уже выходило за рамки рядовой операции и создавало условия для завязывания с гитлеровцами серьезной оперативной игры.

Тем не менее Селивановский не обольщался на сей счет. Ранее, во время работы в 1937 году в Праге и Париже, он на себе познал железную хватку и изощренность гитлеровской разведки. Подчиненные адмирала Канариса шпионский хлеб ели не зря. Успехи абвера во время военной компании в Чехословакии, Франции, Польше и в первые месяцы войны лета сорок первого говорили сами за себя. В те роковые для Красной армии июньские дни именно активные действия вражеской агентуры и разведывательно-диверсионных групп парализовали боевое управление войсками. Не только на передовой, напоминавшей дырявое решето, но и в тылу советских войск царили хаос и паника. Полчища айнзатцгруппен, зондеркомандо и айнзатцкомандо, переодетые в форму красноармейцев, осуществляли теракты против командиров Красной армии, подрывали мосты и переправы, нарушали связь, перехватывали на себя управление целыми бригадами, дивизиями и потом бросали их под безжалостный бронированный каток танковых армад генералов Гота и Гудериана.

Селивановский хорошо помнил тот горький урок, и потому ему не давала покоя мысль: в абвере, возможно, так же как он с Рязанцевым, оценили по достоинству потенциал Петра и решили использовать в разыгрывании многоходовой оперативной комбинации с целью стратегического дезинформирования командования Юго-Западного фронта. Еще раз взвесив все «за» и «против», Селивановский, чтобы не оказаться игрушкой в руках Гопф-Гойера, посчитал за лучшее не пороть горячки и распорядился: