Николай Лузан - СМЕРШ. Один в поле воин

Определившись с ними, Петр сосредоточился на сборе информации об участниках других агентурных групп и кадровом составе абвергруппы 102. Времени на это почти не оставалось — в последние дни Самутин и Райхдихт не давали продыху ни ему, ни Чумаченко, ни Погребинскому. В казарму они возвращались поздним вечером, не имея сил пошевелить рукой и ногой, и замертво падали в кровати. Такая интенсивность занятий и оживление, которое царило в штабе, наводили Петра на мысль: гитлеровцы что-то затевают на фронте. Его осторожные попытки хоть что-то узнать у Самутина и Райхдихта не дали результата — они хранили молчание.

Подозрения Петра были не беспочвенны. Командование группы армий «Юг» активно готовилось к проведению наступательной операции, получившей кодовое название «Фридкрикус». Ее замыслом предусматривалось силами 6-й армии под командование генерал-полковника Паулюса и группировки «Клейста» под командованием генерал-полковника Клейста окружить и уничтожить войска Юго-Западного фронта с последующим выходом к Ростову-на-Дону, этим воротам на Северный Кавказ. Наступление было запланировано на 18 мая.

До его начала оставались считанные дни, поэтому командование вермахта остро нуждалось в свежих разведывательных данных о том, чем же ответит на этот удар Красная армия. Гопф-Гойер решил, что именно группа опытного Петренко должна первой осесть в тылу советских войск и обеспечить штаб 17-й пехотной армии необходимой информацией.

В ночь на 17 мая Петр, Чумаченко и Погребинский, перейдя линию фронта, развернули радиостанцию и сообщили Гопф-Гойеру об успешной легализации. Но на свободе агентурная группа абвера находилась недолго. На рассвете она попала в засаду военных контрразведчиков. На первом же допросе в Особом отделе 6-й армии Чумаченко и Погребинский сознались в связи с германской разведкой и предложили свои услуги. Здесь дала результаты предварительная работа, проведенная с ними Петром.

Операция «ЗЮД» набирала обороты. О важной роли в ней Прядко-Гальченко начальник Особого отдела Юго-Западного фронта Селивановский доложил в спецсообщении заместителю наркома НКВД СССР комиссару государственной безопасности 3-го ранга Виктору Абакумову.

Совершенно секретно

Заместителю народного комиссара

внутренних дел СССР

комиссару государственной безопасности 2-го ранга

Тов. В. С. Абакумову

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

По агентурному делу «ЗЮД» — о возвращении из тыла противника агента Гальченко

В расположение Особого отдела НКВД 6-й армии вернулся из тыла противника агент Гальченко. Гальченко, по заданию ОО НКВД 6-й армии, в январе с.г. посылался в тыл противника по внедрению в немецкие разведорганы. Выполнив это задание, Гальченко в начале февраля с.г. возвратился из тыла противника, будучи завербованным немецкой разведкой в гор. Славянске. Вторично, с соответствующими дезинформационными материалами, Гальченко был послан в тыл противника 14 апреля с.г., оттуда возвратился 17 мая с.г.

Вернувшись из тыла противника, Гальченко привел с собой двух немецких шпионов — Чумаченко и Погребинского, которые нами перевербованы. Он также принес ряд данных о разведоргане 17-й немецкой армии, разрабатываемом нами по агентурному делу «ЗЮД»; о положении на оккупированной противником территории; о предателях и изменниках Родины; сведения о расположении воинских частей и т. п.

Штаб 17-й немецкой армии размещается в гор. Горловка. Здесь же по улице Комсомольская, 18, размещается и разведывательная группа, отделение разведки армии помещается в гор. Константиновка по ул. Новосадовая, 207, 210, 212 и 216.

Руководящим составом отделения являются:

1. Подполковник немецкой армии…

Начальник Особого отдела НКВД СССР

Юго-Западного фронта

комиссар госбезопасности 3-го ранга

Н. Селивановский

№ 4/2/712 от 17.05.42 г.

На следующий день, после того как спецсообщение ушло в Москву, ранним утром Рязанцев вместе с Прядко прибыли в Особый отдел Юго-Западного фронта. Там их встретил Ильин и проводил в кабинет Селивановского. В нем было непривычно тихо. Молчала батарея телефонов, и убаюкивающе журчал эфир в наушниках радиостанции. Окна были распахнуты настежь. Теплый ветерок, шаловливо поигрывая тюлевыми занавесками, нес с собой нежный запах молодой листвы и первых цветов. Затяжная весна, торопясь наверстать упущенное, за считанные дни пробудила природу к жизни. Но не столько она, сколько сообщения с фронта вселяли в Ильина, Рязанцева и Прядко надежду: наконец, в боях наступил долгожданный перелом. Ударная группировка Юго-Западного фронта все глубже вгрызалась в оборону противника.

Сам Селивановский был более чем сдержан в оценках того, что сейчас происходило в боевых порядках войск. В глубине его серых глаз затаилась тревога. Нет, она не была связана с ходом операции «ЗЮД» — здесь-таки все обстояло самым благоприятным образом. Она вышла на качественно новый уровень: контрразведчики получили уникальную возможность вести оперативную игру с гитлеровской спецслужбой сразу на двух полях: на чужом — через Петра, в случае его возвращения в абвергруппу 102, и на своем — с помощью перевербованных Чумаченко и Погребинского.

В том, что разведгруппа Прядко-Петренко пользовалась абсолютным доверием в абвере, ни Селивановский, ни Рязанцев, ни Ильин не сомневались. Об этом свидетельствовала расшифровка радиограммы, поступившей от Гопф-Гойера. В ней он не скупился на обещание наград и предлагал Петру не только активизировать получение информации от офицеров штаба «Б» и «К», но и рассмотреть вопрос о вербовке Борисова. Ради этого Гопф-Гойер готов был рискнуть самолетом — прислать с ним посылку с деньгами и вторую радиостанцию.

Такая многообещающая заявка абвера подогревала здоровое честолюбие Рязанцева и Ильина. То, что предлагал Гопф-Гойер, предвосхищало их самые смелые замыслы: открывалась возможность подключения к оперативной игре еще одного исполнителя — Борисова. Подобного отклика они не увидели на лице Селивановского, оно по-прежнему было сурово. В радиограмме Гопф-Гойера его внимание привлекло не столько предложение Петру, связанное с вербовкой Борисова, сколько требование добыть любой ценой данные о резервах Юго-Западного фронта и состоянии войск после шести дней наступательных боев на южном фланге.

«Южный фланг? О нем говорил и Рухле! Неужели? Только не это!» — и в Селивановском ожили недобрые предчувствия.

В конце апреля у него состоялся трудный, с взаимными упреками, разговор с командующим фронтом маршалом Тимошенко и членом военного совета Хрущевым. Поводом послужили разведданные, поступившие от зафронтовой агентуры, и расчеты начальника оперативного отдела штаба полковника Рухле, который, не найдя понимания у своих непосредственных начальников, поделился ими с контрразведчиками — майором Белоусовым. А они говорили о том, что планируемое наступление советских войск на Харьков в достаточной степени не обеспечено ни людскими, ни материальными ресурсами, и в конечном итоге грозило обернуться катастрофой. Тимошенко с Хрущевым эти аргументы посчитали несостоятельными, самого Рухле обозвали паникером и через Сталина продавили в Ставке Верховного Главнокомандования свой план операции.