Евгений Примаков - Очерки истории российской внешней разведки. Том 3

Поздно вечером поезд, в котором находился резидент Роман (С.А. Родителев), пересек латвийско-литовскую границу. Пограничники неторопливо проверили его паспорт, въездную визу, лениво глянули на два потрепанных чемодана, козырнули и двинулись к соседнему купе, где беззаботно резались в карты молодые немецкие туристы. Через несколько часов Роман ступит на перрон Ковенского вокзала, чем ознаменует очередной этап своей карьеры. «Третий иностранный язык за последние три года, — удрученно подумал резидент. — Снова зубрежка за счет сна…»

В 20-30-е годы страны Прибалтики воспринимались в мировой политике как восточноевропейское захолустье. Интерес к Литве, Латвии и Эстонии пробуждался только тогда, когда из-за очередных геополитических подвижек «первостепенные державы» начинали выяснять отношения, перераспределять сферы влияния, рынки сбыта, прикидывать целесообразность тех или иных военно-политических союзов. Судьбы войны и ми{)а решались в Москве и Лондоне, Париже и Берлине, Токио и Нью-Йорке, и в этом постоянно меняющемся раскладе сил нелегко было выжить, уцелеть, сберечь хрупкие ростки государственности.

Лишь отдаленно можно себе представить эмоции резидента Романа, которому после ряда лет работы в Риге и Ревеле короткой безапелляционной шифровкой из Центра приказали перебираться к новому месту работы — во «временную литовскую столицу» Ковно (Вильно в 1920 г. был захвачен белополяками).

Ковенская резидентура, «личный состав» которой никогда не превышал одного-двух оперработников, «освещала» Польшу, Германию и, по мере возможности, Скандинавские страны. Работа этой точки имела вспомогательный характер, и информация, направляемая из нее в Москву, редко докладывалась советскому руководству, тем 6о-лее Сталину. Даже по «модной» в те времена «бело-монархической» и «троцкистской» тематике отличиться было непросто. Местные охранки Прибалтийских государств имели строжайшее указание своего начальства: никоим образом не допускать активных действий каких-либо эмигрантских организаций против Советского Союза. Болтовней теоретического характера пусть балуются, но не более того. Однако это далеко не всегда удавалось, и белоэмигрантские организации искали любую возможность, чтобы использовать территорию Прибалтийских стран для работы против Советского Союза, при этом они тщательно маскировали свою деятельность, и работать по ним было нелегко.

Поглядывая в окно пульмановского вагона и неторопливо вдыхая табачный дым, Роман постарался перевести мысли в спокойное русло. Он размышлял о неотложных задачах своей работы в Литве и все больше склонялся к тому, что его предшественники уделяли мало внимания Восточной Пруссии — германскому форпосту на Востоке. Роман хорошо знал оперативные материалы, поступавшие в Центр из Литвы до его назначения сюда: Кёнигсберг и восточнопрусские дела упоминались в них крайне скудно, главным образом в связи с германолитовскими трениями из-за Мемельского края. Конечно, там глубоко «нахал» Разведупр Красной Армии, но, наверное, и для политической разведки найдется в Восточной Пруссии свой «информационный угол». Тем более, что тревожные ориентировки о необходимости «активизации усилий по фашистской Германии» приходили в прибалтийские резидентуры все чаще.

Уже в 1934 году резидентуры в Ковно, Риге и Ревеле получили циркуляр следующего содержания: «По проверенным данным, Германия, упорно готовясь к войне с Советским Союзом, развивает разведывательную деятельность против нас через Прибалтийские государства. Их агентура ориентирована на получение сведений о мобилизационном плане Красной Армии, а также выявление состава резидентур НКВД и Разведупра. Эти задачи немцы считают ударными. Для их осуществления в Прибалтику направлены опытные эмиссары. Вам необходимо принять контрмеры, организовать и наладить оперативную работу по немецким колониям, вербуя в них надежных источников для противодействия разведывательношпионской активности национал-социалистов. По имеющимся у нас документальным материалам, в странах Прибалтики немцы располагают следующими людьми, расшифровкой и разработкой которых срочно займитесь».

По Литве в указанный список было включено около двух десятков агентов. Среди них:

«Форнер — старший чиновник германского посольства в Ковно. Руководитель немецкой разведки в Литве. До войны 1914 года служил консулом в Киеве. В 1926 году работал в германском консульстве в Москве. Предположительно, его агентурный № 2080».

В разведывательный аппарат Германии в Литве, который нацисты наверняка прибрали к рукам в 1933 году, входили также:

«№ 2082. Резидент разведки Кёнигсбергского военного округа с 1929 года. Капитан запаса (очевидно, германской армии);

№ 2090. Специалист по животноводству, литовец, был завербован в Кёнигсберге, куда приехал на ежегодную сельскохозяйственную ярмарку. Проживает в Ковно;

№ 2133. Агент Кёнигсбергского военного округа. Руководитель литовского информационного отдела. Завербован между октябрем 1933-го — мартом 1934 года;

№ 2140. Журналист. Не исключено, что он — представитель кёнигсбергского отделения «Телеграфен унион» в Литве;

№ 2139. Будрис — литовский генеральный консул в Кёнигсберге. После образования литовского государства был некоторое время начальником политической полиций, затем — губернатором Мемель-ской области. Характеристика немцев: “Пройдоха, требует жесткой руки”».

Еще до прибытия Романа в Ковно его предшественник — Тер — разобрался со списком и установил имена и адреса почти всех агентов, работавших в традиционной для немцев «солидной» манере. Их «операторами» были офицеры, прошедшие в свое время «школу» Вальтера Николаи, прославленного обер-шпиона императора Вильгельма II. Начинал он, кстати, в Кёнигсберге. Однако в умиротворенно-патриархальной Литве, где иностранные разведки исподтишка наблюдали друг за другом и неторопливо (никуда не денутся!) завладевали скудными государственными секретами с помощью продажных чиновников, появилась куда более агрессивная, чем абвер, спецслужба Третьего рейха — СД. Литва стала одной из стран, где нацисты с особой поспешностью создавали свою «пятую колонну». Под видом дипломатов, торговых представителей, корреспондентов, туристов и т. д. засылались сотрудники и агенты спецслужб, вокруг которых формировались бесчисленные цепи и цепочки «сподвижников», рассчитывавших на свою долю от щедрот «тысячелетнего рейха».

Разобраться в хитросплетениях прибалтийской политики нацистской Германии и предстояло резиденту Роману, сотруднику разведки НКВД. В Прибалтике он работал под фамилией Глебов. В Москве знати, что Глебов — это Сергей Аркадьевич Родителев, 1903 года рождения, выходец из калужских мещан. На работу в ВЧК он пришел по путевке комсомола в 19 лет. Нелегкая служба его проходила в Белоруссии, Закавказье, потом в Москве. Уже опытным контрразведчиком его пригласили в ИНО ОГПУ и через полгода послати в Ригу, где, приняв дела и агентуру, он долгое время работал один. Похожая ситуация ожидала его затем в Ревеле (1937–1938 гг.) и в Ковно. Печатать служебные бумаги тоже приходилось самому — машинистки не было.