Евгений Примаков - Очерки истории российской внешней разведки. Том 3

На столе генерального консула стояла красивая рамочка с фотографией короля Греции, увитая национальной лентой. «Короля я положу в чемодан на самый верх для таможенников, пусть прочувствуют, гады!» Дуайен с ненавистью посмотрел на меня и покорно подал портрет в рамочке.

Я вынул из пиджачного кармана пистолет, положил его на стол перед консулом, рамку с ленточкой бережно спрятал в карман пиджака, пистолет сунул в задний карман брюк, пояснив: «Ну, теперь король в кармашке, а бухало на теплом месте. Пора обрываться!»

Хотел для полноты картины еще и плюнуть на ковер, но воздержался: можно переборщить, за этот плевок меня в Москве не похвалят.

Дуайен вышел из-за стола, чтобы проводить к дверям кабинета. «Позвольте поблагодарить ваше превосходительство за великодушную помощь бедному соотечественнику! — почтительно пропел я самым нежнейшим и культурным голоском. — Наша страна может гордиться такими представителями!» Дуайен качнулся, как от удара: «Что? Ах да… Да… Да, сэр!» Он пришел в себя, овладел ситуацией, игриво взял меня за талию. «Я польщен вашим приходом, сэр! Надеюсь, вы не забудете мой дом, если опять будете у нас, сэр!» До двери остался один шаг. Слуга ждал с той стороны, и дверь начала уже приоткрываться. Вдруг дуайен повернулся и полоснул меня в упор вопросом на чистейшем русском языке: «Вы из Москвы?!» Он впился мне в глаза. «А?» — не сумел удержаться я от неожиданности. Но реакция у разведчика быстрее, чем у летчика. Нечаянно уронив звук «а», я тут же придумал дальнейшую фразу, начинающуюся с английского слова «ай» (то есть «я»): «Я не понимаю по-польски! Что вы изволили сказать, ваше превосходительство?» Дуайен прижал пальцы к вискам: «Простите, простите… Это от переутомления… Прощайте, сэр!»

Так вылощенный гангстер помог прочно укрепиться на европейской почве сингапурскому элегантному убийце и японскому шпиону. Я съездил в Женеву и оттуда дал дуайену телеграмму, а потом с этим паспортом жил немало лет, удачно провел несколько операций — роль японского шпиона себя вполне оправдала.

— Дмитрий Александрович, вот вы сейчас сказали: «Прочно укрепился на европейской почве». А разве паспорт — это не все?

— Нет, он обеспечивает юридическую сторону вопроса и потому открывает возможности для следующего этапа — «запускания корней в местную почву» — легализации.

Обеспечить законную видимость существования богачам довольно просто — нужно только знать, где находится материальная база, то есть земли венгерского графа и английского лорда, а затем оттуда наладить регулярный перевод им денег по вполне законным каналам, и все принимает довольно естественный вид: граф мог ухаживать за женщинами, лорд — лечиться столько времени, сколько им было нужно для работы. Конечно, при тщательной проверке выяснилась бы искусственность такого основания, но вербовщик — не резидент и не работник обслуживающего аппарата: тем нужно действительно солидное обоснование их постоянного пребывания на одном месте, в кругу одних и тех же знакомых и «друзей», а вербовщик — как птица: прилетел, клюнул и снова улетел. Если удалось сорвать плод — хорошо, если нет — удрал навсегда, если поймали — погиб, уж такая это специальность. Вербовщик слишком часто и много рискует, и при провале вербовки его не спасет самая солидная маскировка.

— Дмитрий Александрович, вы хотите сказать, что постоянного места жительства у вербовщика нет, и он переезжает из страны в страну?

— Постоянное место жительства имеется, но оно расположено в той стране, против которой разведчик никогда не работает, имеет надежное прикрытие и может спокойно объяснить полиции причины своего местонахождения здесь и дать исчерпывающие данные о своем материальном обеспечении. Вот, к примеру, как была подведена база для существования голландского бизнесмена.

В солидной буржуазной берлинской газете я дал объявление, что иностранец, желающий основать торговую фирму, ищет технических специалистов из любой отрасли легкой промышленности. Откликнувшихся наша агентура проверила. «Директором» был назначен некий Борух Давидович, и вместе с ним я поехал в Амстердам для организации фирмы по оптовой торговле текстильным сырьем (шерстяным тряпьем). Большую помощь мне оказал содержатель одной из «работниц» соседнего с моей квартирой борделя банкир и делец Исроель Поллак. Он дал мне рекомендации в Амстердамский банк и торговую палату: я стал членом последней, внеся залог в триста гульденов, и открыл торговую контору. С помощью амстердамских евреев Борух Давидович вошел в их религиозную общину и наладил деловые связи.

Фирма начала скупать высококачественное шерстяное тряпье, которого в Бельгии, Англии, Голландии, Дании и Скандинавии нашлось немало. Шерстяное тряпье доставлялось в Лодзь и там, после щедрого добавления хлопчатой бумаги, превращалось в «шерстяную» ткань. Тем временем великолепный бельгийский рисовальщик товарищ Ган ван Лоой, работавший в Англии у очень солидных текстильных фирм, заранее и потихоньку сообщал нам рисунки и расцветки тканей, которые будут самыми модными в следующем сезоне. Лодзинская подделка на глаз была неотличима от английского оригинала, не хватало только английской марки, поэтому наша фирма везла свое барахло в Англию, и там гладильная машина автоматически ставила по темной кромке белый или желтый штамп: «Сделано в Англии». Теперь невозможно было отличить ценный товар от дряни, их качество проверялось временем: оригинал носился годами, а подделка едва дотягивала сезон. Свою продукцию фирма сплавляла в Африку и в Южную Америку.

Доходы фирмы резко пошли вверх. Вскоре в Амстердам пожаловал Сеня Бернштейн с братьями, потом прикатил Изя Рабинович с сестрами, откуда-то вынырнула и приблудилась толстая тетя Рива и безрукий дедушка Эфраим — все сытно кормились около фирмы, все меня бессовестно обсчитывали и только удивлялись, откуда Бог послал им такого доверчивого дурака, — а я радовался, потому что фирма была настоящей и давала достаточно денег для оправдания жизни и оперативных поездок. Словом, текстильные гангстеры из Лодзи устойчиво поставили меня на ноги. Устроившись, я смог приступить к своим опасным делам.

— Ну и прекрасно! — воскликнул я и открыл новую страницу блокнота. — Слушаю!

Ученый погладил белую бородку. Улыбнулся и начал говорить:

— В 30-х годах, в период явного нарастания признаков приближения войны, из одного нашего крупного полпредства в Европе сбежал сотрудник, занимавший руководящую должность и поэтому много знавший. Переметнувшись на другую сторону классовой баррикады, он неплохо обеспечил себя тем, что прихватил значительную сумму денег, но нужно было еще обеспечить политическое доверие новых хозяев. И перебежчик выдал все известные ему наши государственные секреты и кое-что рассказал о них в немедленно изданной книге. Между прочим упомянул о крупном промахе наших полпредовских работников.