Евгений Примаков - Очерки истории российской внешней разведки. Том 4

К маю 1943 года разведывательной работой оперативной группы были охвачены города Ровно, Здолбунов, Луцк, Ковель, Сарны, Ракитное, Костополь, Людвиполь, Березное и многие другие.

Позднее, с октября 1943 года, разведка опергруппы охватила также город Винницу, а в январе 1944 года — город Львов».

О делах отряда Дмитрия Николаевича Медведева написано немало. Часть написанного принадлежит перу самого командира отряда. Наиболее известные его книги — «Это было под Ровно» и «Сильные духом».

Умер Д.Н. Медведев в декабре 1954 года.

Год 1942-й. Второй год Великой Отечественной войны. Ровно. Небольшой, утопающий в зелени городок в центральной части Западной Украины, маленькие одноэтажные дома, в центре встречаются двух- и даже трехэтажные здания. Тем не менее немецкие оккупанты превратили именно этот город в «столицу» Украины. Здесь размещалась резиденция назначенного Гитлером рейхскомиссара Украины Эриха Коха, который одновременно был гауляйтером Восточной Пруссии. Там же находились все крупные военные штабы и гак называемое Всеукраинское гестапо. Кроме того, в Ровно располагались генерал полиции Прицман, сенатс-президент юстиции доктор Функ, которого немцы именовали верховным судьей Украины, командующий войсками особого назначения генерал Ильген и многие другие.

Октябрь. Свежий ветер сметает с улиц Ровно пыль вместе с опавшими листьями. По центральной улице города идет стройный, худощавый, выше среднего роста человек в форме немецкого офицера. Из-под пилотки выбились русые волосы. Серо-голубые глаза и прямой нос говорят о его арийском происхождении. Навстречу ему военный патруль — офицер в чине капитана и солдат с автоматом на груди. Офицер, в походке которого угадывается кадровый военный, спокойно приветствует встречного офицера, но патруль неожиданно останавливает его и просит предъявить документы. Так же спокойно он предъявляет документы на имя обер-лейтенанта Пауля Зиберта, после госпиталя направленного хозяйственным управлением в качестве чрезвычайного уполномоченного по использованию материальных ресурсов оккупированных областей СССР в интересах вермахта.

Патрульный офицер взял документы Зиберта, внимательно посмотрел на него и стал медленно читать… А в голове Зиберта, вернее, в голове человека с документами на его имя и в немецкой форме обер-лейтенанта, молнией пронеслась мысль: несколько месяцев мы так тщательно готовились, и вот — первый выход в город, всего несколько сот шагов… что же мы не учли…?!

Патрульный офицер вернул Зиберту документы, еще раз посмотрел, как показалось Паулю, на его голову и медленно спросил:

— Почему нарушаете форму одежды?

Кузнецов-Зиберт молчал, вспоминая все фронтовые фотографии Пауля Зиберта, и не мог найти ошибки. Истолковав, видимо, по-своему это молчание, патрульный так же медленно произнес:

— Пилотки… — он еще раз посмотрел на голову Кузнецова-Зиберта, — носят только на фронте или в прифронтовой полосе, а мы, — капитан сделал паузу, — к счастью, далеко от нее.

Кузнецов-Зиберт с досадой хлопнул себя по шинели:

— Господин хауптманн, я и есть с фронта. Только сегодня приехал в Ровно после госпиталя, иду как раз покупать фуражку. Не подскажете, где это можно сделать?

…Офицеры поприветствовали друг друга и разошлись. Кузнецов действительно пошел покупать фуражку, думая про себя: «Сколько раз я говорил Федору Ивановичу, что в нашем деле важна всякая мелочь. И вот такой прокол!».

А Федор Иванович Бакин, который в Москве готовил Николая Ивановича Кузнецова и других товарищей к работе в тылу врага, впоследствии писал о Николае Кузнецове: «Особое внимание Н.И. Кузнецов уделял отработке легенды-биографии. Проявлял при этом не просто усердие, а необыкновенную настырность. Часто говорил: не предусмотрим какой-то пустяк — вот и провал.

Задача была непростой, предстояло сочинить собственную биографию, максимально похожую на жизнь лично ему не известного немца Пауля Зиберта. Это значило построить картину детства, юности, учебы, наконец, родословную и множество деталей «своей» жизни. И все это нужно было создать в четырех стенах конспиративной квартиры на улице Мархлевского.

Документами, литературной работой Николай Иванович занимался с утра до позднего вечера, порой забывая вовремя перекусить. Он буквально истерзал меня массой требований: доставать планы городов, фотооткрытки, справочники, газеты, афиши, образцы проездных документов, списки членов органов местного самоуправления и прочее из прошлых времен, что помогло бы ему действительно выглядеть выходцем из Восточной Пруссии.

Не все его просьбы удавалось выполнять. Он переживал, ругался, но искал и находил какие-то выходы.

Этот труд Николая Ивановича не оказался напрасным. В последующем при общении в немецкой среде ни у кого ни разу не возникло сомнения, что Зиберт не тот, за кого себя выдает. У него были блестящие лингвистические способности. Немецкий язык он знал безукоризненно, как настоящий интеллигентный немец разбирался в диалектах, знал грамоту в исполнении готическим шрифтом.

Запомнился мне Николай Иванович как образец дисциплинированности, целеустремленности, как простой русский парень и большой патриот».

Первоначально легенда для Николая Ивановича Кузнецова заключалась в том, что он является офицером военно-воздушных сил Германии («Люфтваффе»), но не летчиком, а представителем инженерно-технического состава. Однако эту легенду трудно было подкрепить соответствующими документами, и, кроме того, для выполнения оперативных задач лучше было выступать в роли офицера сухопутных войск, который находится в командировке и проходит службу в какой-то отдельной воинской части вермахта. Поэтому продолжали подбор более надежных вариантов.

Вскоре в Центр поступили личные дела офицеров вермахта, захваченные Красной Армией в качестве трофеев в боях под Москвой, которые передавались непосредственно в спецотдел разведки для изучения и возможного использования в оперативных целях. Среди личных дел было отобрано дело обер-лейтенанта Пауля Вильгельма Зиберта, погибшего в боях.

На основе изучения имеющихся в деле Зиберта материалов спецотдел документации совместно с Четвертым (диверсионно-разведывательным) управлением решили создать легенду-биографию для Н.И. Кузнецова. Зиберт и Кузнецов были почти одного возраста (разница всего в два года) и имели внешнее сходство. Бесценным было и наличие подлинных документов Пауля Зиберта.

Николай Кузнецов перед этим забраковал не одну легенду. Когда же ему показали дело Зиберта и подготовленную легенду-биографию, он воскликнул: «Это же, товарищи, то, что мне нужно!»