Виктор Млечин - На передних рубежах радиолокации

А. М. Кугушева на посту главного инженера сменил Теодор Рубенович Брахман. К моменту своего назначения, несмотря на молодость (37 лет), он уже имел солидную жизненную биографию. Студентом старшего курса Ленинградского политехнического института он принял участие в боевых действиях во время зимней финской компании 1939–1940 гг. Закончив институт в 1941 г., был направлен в ЛФТИ, где участвовал в создании Токсовской стационарной РЛС под руководством Ю. Б. Кобзарёва. Несмотря на имевшуюся «бронь», Т. Р. Брахман в 1941 г. уходит на фронт добровольцем. В декабре 1941 г. в боях на Западном фронте, командуя взводом, был тяжело ранен. В результате – ампутация ноги и длительное пребывание в эвакогоспиталях. После демобилизации по инвалидности работает в Оренбургской области преподавателем физики и математики. В 1944 г. прибывает в Москву в 108 институт и становится сотрудником 14 лаборатории. И вот, работая в лаборатории передатчиков, Т. Р. Брахман вместе с И. Я. Альтманом написал труд по малоизученному тогда, но широко применяемому на практике, импульсному трансформатору. Придя в 108 институт в 1948 г., я прочёл этот труд, после чего с возникшими вопросами обратился к автору – Т. Р. Брахману. Так состоялось наше знакомство с ним. Но вскоре Т. Р. Брахман меняет профиль своей работы и переходит в лабораторию наземных средств противодействия авиационным РЛС. Начальником лаборатории был крупный специалист по приёмным устройствам Л. Ю. Блюмберг. Т. Р. Брахман принимает активное участие в разработке широкодиапазонной станции «П» и прецизионной станции «РМ», осуществлявших приём радиолокационных сигналов, определение несущей частоты и направления на РЛС. Созданные образцы этих станций до серийного производства успешно работали в ГДР, у западных границ этой республики. В начале 50-х годов Т. Р. Брахман становится главным конструктором первой отечественной наземной станции активных помех 3 см диапазона волн (шифр «Альфа»). Здесь Т. Р. Брахману, как руководителю разработки, и его коллективу пришлось преодолевать многочисленные трудности, связанные с новизной поставленной задачи, необходимостью применения ещё не освоенных СВЧ приборов, требованиями жёсткой производственной дисциплины, вновь введённой системой механических и электрических испытаний разработанной аппаратуры. На всех стадиях производственного процесса – эскизного и технического проектирования, конструирования и изготовления опытного образца Т. Р. Брахман находил нужное решение благодаря своим знаниям, умению «вгрызаться» в проблему и добиваться нужных результатов, громадной работоспособности и, что немаловажно, созданию творческой обстановки в коллективе.

Так случилось, что разработка станции «Альфа» шла почти в параллель с движением по производственному циклу аппаратуры «Лес», и нам приходилось на некоторых этапах взаимодействовать.

Запомнился случай такого взаимодействия в лаборатории механических испытаний. Мы испытывали на виброустойчивость ряд индикаторных блоков и угловые датчики станции «Лес». На соседних стендах аналогичные испытания проводили разработчики станции «Альфа». Было заметно, что они испытывают обычные блоки, состоящие из ламповых схем. Транзисторы тогда ещё не применялись. Блок тщательно закрепляли на стенде, включали установку и меняли частоту вибраций. Сосредоточившись на перемещениях своего блока при включённой установке, я внезапно услышал грохот, подобный взрыву, и, обратившись к соседнему стенду, увидел, что от закреплённого на нём шасси отлетают отдельные предметы, которые после соприкосновения со стеной или потолком падают вниз. Подобные бомбардировки заставили пригнуться всех присутствующих в комнате. Стало ясно, что блок вошёл в режим разноса, когда частота вибраций достигла своего резонансного значения. Естественно, что стенд затем выключили, испытуемое устройство в сильно деформированном виде сняли со стенда и объявили отрицательную оценку по данному виду испытаний. Следует вместе с тем отметить, что подобные испытания в станциях «Лес» и «Альфа» были тогда впервые введены заказчиком в практику приёма аппаратуры.

В какой-то степени полученные результаты испытаний стали неожиданностью, и надо было принимать меры. Стало очевидным, что при изготовлении конструкторской документации на блок были допущены ошибки. Что сделал бы рядовой разработчик в этой ситуации? Он вызвал бы конструктора, сообщил ему о случившемся и заставил последнего переработать документацию. Не таков был Т. Р. Брахман. Он ознакомился с электрической схемой блока, внимательно осмотрел то, что осталось от конструкции, и потребовал принести ему чертежи. Анализируя произошедшее, он приходил к выводу, что конструкторские ошибки носят принципиальный характер и связаны они с незнанием или непониманием основных положений теории колебаний. Он взял книги и углубился в разделы теории колебаний, касающиеся механики, которые, кстати, возникли значительно раньше её электрических разделов. Он понял, что конструктор, желая избавить отдельные узлы блока от вибронагрузок, посадил их на амортизаторы, и это вместе с амортизацией самого блока придало конструкции новое качество. В таком виде блок превратился в систему со многими степенями свободы. Отсюда возникло смещение резонансных частот в область, запрещённую для грузов, перевозимых транспортными средствами по грунтовым дорогам. Все эти детали рассказал мне сам Брахман, когда, встретив его, я поинтересовался делами по устранению паразитных резонансов.

Брахман поступал так всегда, когда встречался с новыми задачами или с новой для него областью знаний. Бесспорно, он был человеком с весьма широким кругозором. Но что важнее: ступая на новую стезю, он умел углубиться в проблему настолько, чтобы найти практическое решение поставленной задачи. При этом он хорошо понимал, что полученные выводы будут воплощать в жизнь люди, которых он должен превратить в своих единомышленников. Большой жизненный опыт и коммуникабельность Брахмана позволили ему выработать ряд норм поведения для руководителя коллектива, создающего новую технику. Соприкасаясь в течение многих лет с А. А. Расплетиным, а потом работая под его руководством и уважая его как человека, Брахман называл эти нормы принципами Расплетина. Вот некоторые из этих принципов. «Всегда выбирай техническое решение, которое можно реализовать», «безвыходных положений не бывает», «интересы дела превыше всего», «в трудных условиях сначала позаботься о подчинённых, а уж потом о себе». «Как бы ни был неправ твой оппонент, никогда не оскорбляй его человеческое достоинство».

Простота общения с людьми, отзывчивость, естественность в поведении, сочетающиеся с высокой требовательностью, создавали Брахману прочный авторитет не только в своём коллективе, но и в институте в целом.