Виктор Млечин - На передних рубежах радиолокации

Хочу чуть отвлечься и сказать, что столовая во времена А. И. Берга была предметом особого внимания руководства института. Тогда ещё не было самообслуживания. Вы оплачивали обед в кассе и в большом зале садились за столы, обслуживаемые официантками. Помню, что наиболее популярной была официантка по имени Серафима, которую попросту звали Симой. Толкотни не было, т. к. поддерживалась внутренняя дисциплина, предписывающая каждой лаборатории своё время обслуживания. Кормили прилично, тем не менее работу столовой и её заведующей (тогда была женщина) критиковали на профсоюзных собраниях довольно усердно.

Я в те времена кроме других общественных нагрузок был профсоюзным деятелем: избрали председателем профбюро 13 лаборатории. Естественно, что приходилось бывать в профкоме института. Регулярно обсуждались там жилищные дела. Военнослужащими напрямую профком не занимался, но какие-то документы подписывал. Там я услышал эту историю. Было известно, что особо остро стоит жилищная проблема для бесквартирных офицеров, прибывших на службу в Москву и имевших семью с детьми. Так вот, в отношении одного из таких офицеров А. И. Берг лично договорился с управленцем МО о выделении ему малогабаритной квартиры. А. И. Берг вызвал офицера и направил его в управление. По возвращении А. И. задал короткий вопрос: «Ордер привёз?» «Генерал пообещал в ближайшие дни», – отвечал офицер. А. И. мимикой выразил недовольство. «Я же не могу не верить генералу», – оправдывался офицер. «Верить, конечно, нужно, но только не в жилищных вопросах», – говорил А. И. «Поезжай за ордером», – добавил он. Ордер был получен, а эта история в числе других вошла в фольклор рассказов о А. И. Берге. Потом выяснилось, что этим офицером был Н. П. Емохонов.

В середине 50-х годов началось формирование коллектива для создаваемого в пос. Протва Калужской обл. филиала института. Первыми кандидатами были офицеры – выпускники академий и военных училищ. Среди них в руководящую группу был направлен Н. П. Емохонов. Приказа по персональным назначениям в филиале я не видел, но когда приехал туда, мне сообщили, что функции главного инженера исполняет именно Н. П. Емохонов. Был уже возведён служебный корпус и построены один или два жилых дома. Конечно, финансовое обеспечение и тщательный подбор инженерных и научных кадров осуществлялись под руководством Т. Р. Брахмана. Но громадная работа по оснащению лабораторной базы, по созданию метрологических, производственных, испытательных служб будущего НИИ легла на плечи аппарата главного инженера. Руководил выполнением задаваемых НИОКР также главный инженер. Мне представляется, что именно в Протве Н. П. Емохонов прошёл школу создания, начиная с нулевого цикла, крупного научно-производственного предприятия.

Плотные контакты с Н. П. Емохоновым у меня начались после его назначения начальником отделения 108 института. Было это в 1961–1962 гг. До этого отделение возглавлял полковник Н. Н. Алексеев, автор первых работ по запаздывающей обратной связи и по совместительству мастер спорта по стрельбе. В момент неудач в отделении, когда возникла угроза срыва ряда работ в смежном отделе, его перевели в другое отделение. Н. П. Емохонов довольно быстро разобрался в ситуации, без административного нажима примирил оппонентов и исправил положение.

Примерно в это же время по работе «Партитура» возникла задача создания аппаратуры для наведения луча антенны на источник излучения. Несмотря на определённое внимание со стороны руководства начальству не удавалось подобрать исполнителей, по-видимому, вследствие новизны задачи и скептического отношения к возможностям антенщиков. Объём работы был довольно большой, но я согласился. Мы начали работу силами нескольких выпускников гражданских вузов (Э. В. Рожков, М. М. Шемаханов, Г. В. Дьяконов), но затем по указанию Н. П. Емохонова нам дополнительно направили ряд офицеров с инженерной подготовкой. Среди них был сын командующего ПВО Москвы во время войны генерала Громадина – Фёдор Громадин. Насколько я помню, наибольшую отдачу показал молодой офицер (фамилию забыл), хорошо понимавший логику построения переключательных схем. Мы активно взаимодействовали с антенщниками (Л. С. Бененсон, Г. П. Самуйлов, И. Л. Ландеберг и др.) и разработали аппаратуру для проведения комплексных полигонных испытаний. Попутно отмечу, что разработка была близка по идеологической направленности тому, что делалось в это же время коллективами В. Н. Горшунова и В. А. Аудера.

Испытания продолжались в течение длительного времени на аэродроме в пос. Балабаново Московской обл. Самолёт, на котором была установлена аппаратура, совершал радиальные полёты в направлении на вышку с источником облучения. Аппаратуру в воздухе обслуживала небольшая бригада молодых инженеров во главе с племянником Героя Советского Союза со звездой № 1 А. Ляпидевского – Геннадием Ляпидевским. Н. П. Емохонов приезжал в Балабаново довольно регулярно, решая текущие вопросы организации полётов и их обслуживания. Мне тогда бросалась в глаза особая методика инспекционных поездок Н. П. Он мало касался работы непосредственно нашей группы – испытателей, то ли оказывая нам доверие, то ли стараясь быть ненавязчивым. Основное внимание уделял организации дела. Беседуя с начальником полигона и другими ответственными лицами, интересовался подробностями исполнения отдельных этапов, корректировал, если нужно, вносил альтернативные предложения. При этом подчёркивал важность проводимых испытаний. О нюансах бесед с Н. П. мне потом рассказывали сами участники, приговаривая – «но мы же стараемся». По результатам проведённых испытаний был накоплен большой экспериментальный материал, подтвердивший в основном заложенные идеи и воплощавшие их схемные решения. Учитывая ограниченность мощностных показателей выпускаемых промышленностью выходных СВЧ приборов, считал и считаю, что разработанные тогда идеи в современных вариантах – практически единственный реальный путь наращивания энергетики бортовых станций.

Пока я был на испытаниях, в квартире, где я жил, разразился жилищный кризис: в запроходную комнату по ордеру въехала большая семья рабочих трубопрокатного завода. Въехала дополнительно к 30 человекам, проживавшим в квартире. Узнав об этом от моих сослуживцев, Н. П. Емохонов прислал в моё отсутствие офицера, который, увидев происходящее, довольно грамотно составил протокол жилищных условий. С этим протоколом Н. П. ходатайствовал перед руководством, и мне выделили малогабаритную квартиру в доме, названном впоследствии «хрущёвкой». Но тогда это было спасением для всех нас, и я до сих пор с благодарностью вспоминаю тот акт помощи, который оказал мне Н. П.