Борис Сырков - Прослушка. Предтечи Сноудена

Несмотря на всю важность иракской проблемы для Вашингтона, очень не многие руководители АНБ решились покинуть свои комфортабельные офисы, чтобы посетить Багдад. Едва ли не единственным исключением из этого из правила стал Эрик Хезелтайн, заместитель директора по научно-исследовательской работе. До прихода в АНБ Хезелтайн работал в компании «Уолт Дисней», где занимался придумыванием новых аттракционов для парков развлечений. Хейден захотел взять на работу в АНБ человека, который бы в корне отличался бы от всех других сотрудников АНБ. Он обратился в агентство по найму, и там нашли Хезелтайна.

Хезелтайн довольно скоро освоился в АНБ: «В агентстве по найму меня предупредили, что в АНБ я буду чужаком. Но я быстро нашел себе место, поскольку был зацикленным специалистом, и меня в агентстве окружали одни зацикленные специалисты. Одни были зациклены на лингвистике, другие— на математике, третьи — на компьютерах. А зацикленный специалист всегда поладит с другим зацикленным специалистом». Хезелтайн продемонстрировал свою зацикленность на физике, упомянув на одном из совещаний про излучение Вавилова-Черникова, и сразу перестал быть для окружающих пустым местом.

Хезелтайн так охарактеризовал АНБ в сравнении с ЦРУ: «ЦРУ — ориентированное на людей ведомство. Там очень уютно, у них всюду ткани и предметы искусства, привезенные со всего мира, атмосфера очень доброжелательная. АНБ ориентировано на компьютеры. Вокруг одни фальшполы и голые стены. В ЦРУ намного больше экстравертов, они там все хорошие коммивояжеры. Сотрудники ЦРУ сильны в толпе на улице, а сотрудники АНБ сильны своим умом». И поскольку технология доминирует в большинстве областей человеческой деятельности, то, по мнению Хезелтайна, «в будущем большинство разведывательных операций должно будет перейти в ведение АНБ».

В отношении сравнительной важности агентурной разведки и радиоразведки Хезелтайн сказал следующее: «В России очень большое значение имеет агентурная разведка. Если речь заходит об Аль-Каиде, то агентурная разведка тоже должна играть определенную роль, но на самом деле радиоразведка более важна. Например, если я террорист и хочу из Сирии связаться с другим террористом в Тегеране, то я воспользуюсь электронной почтой, и мое сообщение пройдет через территорию США. География изжила себя. Есть физические границы, но для киберпространства они не имеют значения».

По мнению Хезелтайна, перехват сообщений — не проблема, самые большие трудности АНБ испытывало, пытаясь отслеживать их содержание: «Наша способность накапливать перехват далеко превосходит наши возможности осознать, что же именно мы сумели накопить— именно в этом состоит наша основная задача».

Вскоре после прихода на работу в АНБ Хезелтайн отправился в Багдад. Увиденное там его поразило: «В Багдаде я посетил кабинет начальника разведки дивизии в чине подполковника. Я сказал ему: «Подполковник, я здесь, чтобы помочь вам помочь мне помочь вам». А он мне говорит: «Да пошел ты!» Я сказал, что я уйду, но сначала хочу узнать, почему он меня прогоняет. Он сказал, что АНБ дерьмо и что там работают одни придурки. И пусть я заместитель директора, ему плевать. Он сказал: «Вы насквозь проржавели, а нам нужна скорость, и вы со всей вашей ржавчиной ничем нам помочь не сможете». Он сказал, чтобы я убирался. Что АНБ слишком медлительно и что там сидят одни бюрократы. У АНБ плохая репутация на уровне дивизии и ниже. Там от АНБ не видят никакого проку. И в этом необязательно виновато АНБ. Интересное дело. Действительно ли АНБ повинно в том, что военная верхушка решила не делиться информацией с низами? Тем не менее, в этом обвинили АНБ».

Вернувшись из поездки в Багдад, Хезелтайн пошел к Хейдену и сказал: «Сэр, у меня есть для вас хорошие новости и у меня есть для вас плохие новости. На уровне корпуса и выше все вас боготворят. На уровне дивизии и ниже вас ненавидят так сильно, что вы и представить себе не можете». Хейден услышал про это впервые.

Одна из главных претензий багдадского начальника разведки дивизии к АНБ состояла в том, что он не имел доступа к «сырому» перехвату, то есть, непереведенному и необработанному. По этому поводу Хезелтайн высказался так: «Подполковник хотел, чтобы ему присылали «сырой» перехват, а он сам этот перехват анализировал. Кое-чего он недопонимал. Что было бы, если бы он получил стенограммы телефонных разговоров на одном из редких диалектов арабского языка? Сколько в его распоряжении было переводчиков с арабского? Если бы мы дали ему все, что у нас накопилось, он пришел бы в ужас. Он не понимает по крайней мере две вещи. Одна состоит в том, что мы оперируем невероятным количеством информации — он не будет знать, каким богам молиться, чтобы справиться с подобным объемом данных. А во-вторых, есть у него аналитики, чтобы это все обработать?»

Поэтому Хейден решил не делиться ни с кем «сырым» перехватом, а прикомандировать аналитика из АНБ к американской дивизии, дислоцированной в Багдаде. Это была схема, которую АНБ все чаще использовало в правительстве США. Хезелтайн прокомментировал решение Хейдена следующим образом: «Суть дела состояла в том, что если вы хотите помочь кому-нибудь, вы не должны давать им «сырые» данные, вам следует дать им своего человека, потому что он знает, как обращаться с информацией, и потому что у него есть полномочия ею делиться. По моему мнению, АНБ превращается из предприятия, ориентированного на продукцию, в предприятие, нацеленное на оказание услуг. Система взглядов начала меняться, и я надеюсь, что мои беседы с Хейденом помогли ускорить этот процесс».

После того, как вторгнувшись в Ирак, США не нашли там следов оружия массового уничтожения, Хейден приказал своим аналитикам, работавшим по Ираку, составить сводную таблицу. В ней по горизонтали перечислялись виды запрещенного оружия (химическое, бактериологическое, ядерное, ракеты и беспилотные летательные аппараты). По вертикали необходимо было цифрой от нуля до 10 оценить степень уверенности в том, что у Ирака имелось перечисленное оружие на момент вторжения. Наивысшую оценку (10 баллов) получили ракеты, низшую (3 балла) — атомное оружие, все остальное — от 5 до 8 баллов. Через пару месяцев Хейден провел аналогичное исследование и получил результаты, которые свидетельствовали о том, что уверенность аналитиков АНБ в наличии в Ираке запрещенных видом вооружений резко упала.

С наступлением космической эры АНБ стало следить за всем миром, вычисляя орбиты чужих спутников, анализируя направленность их антенн и используемые частоты, чтобы потом перехватывать спутниковые сигналы. Однако к концу 1990-х годов все большее число телекоммуникационных компаний стало переходить со спутниковых каналов связи на оптоволоконные. В результате многие телефонные разговоры с неба переместились вниз— в океанские пучины или под землю. Дни «Эшелона» были сочтены. Как сказал в частной беседе один из сотрудников АНБ: