Игорь Атаманенко - Операция «Пророк»

По выходным дням под предлогом ремонта своего потрепанного «трабандта», подаренного коллегами из ГДР, он запирался в гараже и часами листал журналы с фотографиями порнодив. Какое там! — «машинка» не заводилась…

Наконец, ОН смирился. Выжидал. А вдруг! Памятуя высказывание Фрейда о том, что работа, курение, наркотики — суть замена первой в жизни пагубной привычки — мастурбации — ОН начал работать на износ, чтобы выместить мысли о своей половой немощности.

В редкие часы досуга ОН с сожалением думал о неутоленных желаниях своего Енотика, чьи попытки наладить прежнюю интимную жизнь уступили место молчаливой покорности.

ОН был благодарен жене за ее такт и терпение. Ни малейшего упрека. Только тихая грусть. ОНИ , казалось, заключили немой пакт: ОНА — не домогается; ОН — не оправдывается.

В поведении и настроении Енотика произошла резкая смена с появлением в их доме кобеля по кличке Султан, восточноевропейской овчарки пяти месяцев от роду.

Однажды подруга семьи Лана — женщина, знавшая толк в мужчинах и сексе, — привела к ним в дом щенка. Просила присмотреть за ним полгода — год, так как хозяева Султана якобы собираются уехать в заграничную командировку.

ОН стоял насмерть: «Нет и всё!» Енотик робко оказывала ему поддержку. Лана метала громы и молнии:

«Я же пообещала друзьям — хозяивам Султана, — что передам его в надежные руки… Что ж вы меня подводите?! Ну и что, как не держали живность в доме? Считайте, что теперь завели. Кроме прочего, через пару месяцев будете стройными, как топольки… Ведь Султанчика надо дважды в день выгуливать… А хозяева еще и оплачивают пансион своего пса, — с этими словами подруга открыла сумочку, — вот, целую тысячу дали…»

Ему тогда показалось, что Енотик поддалась на последние доводы подруги: «похудание» и «самоокупаемость».

Месяца через три после увеличения семьи на четвероногого члена, ОН обратил внимание на некоторые, мягко говоря, странности в поведении Султана, ставшего к тому времени заматеревшим кобелем.

Стоило Енотику прилечь с книгой на тахту и немного раздвинуть согнутые в коленях ноги, как пес, будто по команде, оказывался тут как тут, норовя уткнуться женщине мордой в лобок.

Каждый раз при этом Енотик вскакивала, запахивала халат, махала руками перед пастью Султана, командуя «Фу! Фу!» Неизменно поворачивалась к наблюдавшему эти сцены мужу, пожимала плечами и смущенно говорила: «Скоро суку ему надо будет искать…»

Для него эти слова с каждым разом звучали всё менее убедительно. ОН решил поэкспериментировать.

Однажды в воскресенье, сославшись на недомогание, ОН неоднократно устраивался на тахте и раздвигал согнутые в коленях ноги. Негромко, чтобы не услышала с кухни жена, подзывал кобеля и при его приближении пытался засунуть его морду себе в пах. Безрезультатно! Пес вырывался, игриво рычал, но всякий раз убегал на кухню к хозяйке. На эксперименты были потрачены несколько выходных дней. Никакой реакции. Псина реагировал только на раздвинутые ноги Енотика .

Спустя некоторое время ОН , озадаченный избирательной активностью пса, затребовал из служебной библиотеки всю имеющуюся литературу о женской сексопатологии. Через двадцать минут беглого чтения всё стало на свои места. Подтвердились его смутные подозрения о сексуальной природе поведения Султана, ОН понял, каково его основное предназначение.

«Кунилингвус — вот почему кобель появился в нашем доме, а не потому, что его хозяева уехали за рубеж. Не было у него никаких хозяев! Эти чертовки — Лана и мой Енотик — мастерски разыграли передо мной спектакль передачи Султана “в надежные руки”. А всё из-за моей половой несостоятельности. — ОН был искренне восхищен находчивостью женщин. — Уж лучше домашний Султан о четырех ногах, чем заезжий кавказский князь о двух… Молодцы бабы!»

Случайно ОН задел ногой лежащий на тротуаре спичечный коробок. Треск рассыпающихся в ночной тиши спичек прервал его размышления.

«Ну вот, я уже дома… Сейчас женское общежитие… Спасибо Султану… Вечерние прогулки с ним помогли изучить окрест… Ба, да здесь тоже не спят…»

Из настежь распахнутого светящегося окна душевой комнаты в погруженный в ночную дрему переулок выплескивались шум воды, девичий визг и смех, звуки шлепков по телу.

«Ой, девочки, хорошо-то как, ой, хорошо!» — резанул ухо срывающийся вопль одной из купальщиц.

Как вкопанный, ОН замер напротив окна. Кровь застучала в висках, во рту стало сухо. Брюки у гульфика зашевелились, наполняясь ожившей плотью. Ничего подобного ОН не испытывал более сорока лет с тех пор, как первоклашкой подглядывал за своей бабушкой, купающейся в пруду.

ОН лихорадочно огляделся. Никого… Только желторотая луна ухмылялась в разрывах облаков… Неведомая сила толкнула через дорогу. Повинуясь ей, он сделал несколько шагов, приблизился вплотную к манящему окну… Возбужденное сознание подсказало, что без помоста до подоконника не дотянуться.

«Быстро за угол! — скомандовал внутренний голос, — там пивная, возьми пару ящиков!»

В полузабытьи ОН бесшумно поставил ящик на ящик, по-кошачьи вспрыгнул на верхний. Сердце уже колотилось не в груди — в горле.

Купальщицы, судя по голосам, были так близко, что ОН вдруг ощутил себя среди них. Смех вдруг смолк. Теперь из окна горячими волнами выкатывались сладострастные стоны разной тональности. Девочки, похоже, были чем-то очень заняты. «Чем?!» — ОН заглянул внутрь.

На банном мраморном столике, раздвинув ноги, лежала на спине крупная девица, будто сошедшая с кустодиевского полотна. Две другие, миниатюрные, расположились над нею друг за другом, паровозиком. Каждая из участниц скульптурной группы собственным языком, губами и пальцами остервенело терзала клитор подруги, одновременно получая в ответ свою сладкую порцию чужой ярости.

«Закольцованный непрерывный цикл, — с удовлетворением отметил ОН , — чем более активно действует составное звено цепи — каждая участница этого лесбийского круга — тем большей сторицей возвращается к ней затраченное усилие. Цепная реакция. Слаженно работает трио!»

Только и успел подумать ОН , как вдруг горячая волна оргазма, окатив низ живота, поднялась вровень груди.

Казаченко шагнул в открытую кабину лифта, не подозревая, что перешел Рубикон.

В углу стоял молодой человек в форме капитана милиции. Олегу, три года проработавшему в странах Восточной Африки, было достаточно одного взгляда, чтобы определить: незнакомец состоит в родстве с уроженцами Черного континента. Впрочем, африканская кровь была основательно разбавлена европейской — цвет кожи почти белый, нет ни расплющенного носа, ни вывернутых огромных губ. Только черные курчавые волосы и карие, чуть навыкате, глаза могли подсказать, в каком направлении искать генеалогические корни незнакомца.